Чёрное в белом
Шрифт:
Ноги женщины находились почти в положении для бега или прыжка. Её руки свернулись над головой, запястья и пальцы повёрнуты внутрь, как у балерины. Её подбородок и лицо были подняты вверх, к озеру, как будто она смотрела между своими изящно расположенными руками.
Что бы ни вызвало эту позу, выглядела она неправильно.
Лицо женщины тоже казалось неправильным.
Оно принадлежало фарфоровой кукле. Кто-то намазал на её щеки и глаза столько макияжа, что это выглядело как синяки.
Однако эти детали Джанин вспомнила только позднее.
В те несколько
Платье женщины от талии до линии груди пропиталось темно-красным, который в оранжевом свете под сводами выглядел пурпурным. То же пятно красного покрывало её до самых бёдер, там, где подол образовывал складки и расходился как платье принцессы в сказке.
Это было свадебное платье.
Подростки просто стояли там, все трое тяжело дышали, как будто только что бежали. Они смотрели на женщину в ротонде Дворца Изящных Искусств, как будто её вид погрузил их в транс. Джанин осознала, что не может отвернуться.
Потом она осознала, что они не одни.
Рядом с женщиной в белом присел мужчина, глядевший на неё.
Джанин, должно быть, видела его там.
Должно быть, она смотрела прямо на него, вместе с женщиной. Но даже так, его силуэт как будто выпрыгнул ей навстречу.
Её первой, иррациональной мыслью было: «Он, должно быть, жених».
Затем Джанин увидела, как его руки тянутся к талии женщины на земле.
Он её касался.
Его лицо оставалось в тени. Темные волосы свешивались на глаза. Он выпрямился одним гладким движением, и как и у женщины в белом, кровь стекала по его коже как блестящая краска, по всей длине рук, локтям, до краёв его чёрной футболки.
Его лицо и шею окрашивали такие же тёмные и сияющие пятна.
Он повернул голову, уставившись на трёх девочек.
Впервые свет озарил его черты лица, открывая высокие скулы и отстранённое отсутствие выражения в прожекторах закатного цвета, подсвечивавших купол. Эти миндальной формы глаза в освещении ротонды казались странного жёлтого — почти золотого — цвета.
Джанин видела, как эти хищные глаза сосредоточились на Ханне, затем на Кили.
Перед тем как посмотреть прямо на неё.
Её транс наконец-то развеялся.
Громкий, знакомый по звучанию голос издал пронзительный вопль. Крик эхом отразился внутри пустого помещения купола, умножаясь в нем.
Только потом до Джанин дошло, что крик вырвался у неё самой.
Это кричала она, Джанин Рико.
В тот же момент в её сознании прозвучал голос.
Он звучал совсем не как её собственный.
«Беги, маленькая девочка, — прошептал голос. — Беги сейчас же, малышка, прямо до дома, пока большой серый волк не решил съесть и тебя тоже…»
Джанин не нужно было повторять дважды.
Глава 1
ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ
— Ты должна присмотреться к этому парню, Мириам, — сказал мне Ник этим утром, прислоняясь к косяку двери в мой кабинет и широко улыбаясь. — Правда, должна. Он серьёзный кадр… типа… — он сделал движение пальцами возле головы, резко расправив их, как будто его мозг только что взорвался. — Точно с головой работать надо. Прямо твой профиль.
Я нахмурилась.
Семь утра.
Я даже не успела выпить свою первую чашку кофе.
Инспектор Наоко «Ник» Танака не потрудился сначала поздороваться, когда появился у двери моего внутреннего офиса. Также он заявился сюда за час до открытия приёмной, как будто это его когда-то останавливало. Я знала, что там был Гоми — то есть Гомез Рамирез, мой так называемый административный помощник и личная заноза в заднице. И да, я знала, что Ник — это напористый ублюдок, который никогда не стучит, никогда не спрашивает разрешения, но меня все равно злило, что Гоми даже не попытался его остановить. Мог бы хотя бы меня предупредить.
Я запустила пальцы в свои длинные черные волосы и вздохнула, глядя на Ника ровным, как я надеялась, взглядом. Я ещё даже не нанесла макияж, решив, что сделаю это в офисной уборной перед первым клиентом. Образ «без-макияжа» давался мне лучше, чем большинству женщин, я знала это — благодаря унаследованному от мамы цвету кожи коренных американцев, хорошим чертам лица и темным ресницам — но я все равно чувствовала себя слегка голой без косметики. Я также распустила волосы, и по какой-то причине это всегда заставляло меня чувствовать себя слишком женственной на работе.
По правде говоря, я не готова была иметь дело с кем-либо так рано, даже с Ником, которого знала целую вечность. Я ещё не надела свою профессиональную броню.
Ник избавил дверной косяк от своего веса, встав во все метр восемьдесят, состоящие по большей части из солидных мышц.
Он выглядел усталым, невольно заметила я.
Я по привычке оценила его общее ментальное состояние — скорее из профессионального азарта, нежели из реального намерения это сделать. Уставший и более вымотанный, чем обычно — пусть даже он вёл себя нормально и скрывал все под улыбкой и собственной профессиональной броней хорохорящегося хвастливого копа. Я знала, что эта броня была отчасти расчётом. Я также знала, что это работало, и люди, не знакомые с ним, постоянно его недооценивали.
Ник, конечно, знал, что я вижу его насквозь, но ничего не мог с собой поделать.
Он на несколько секунд задержался на пороге, прежде чем полностью войти.
Я не знала, ждал ли он приглашения или просто давал мне привыкнуть к тому факту, что он здесь. Ник, будучи копом в отделе убийств, сам не был чайником в психологии.
Однако теоретически это было в моей юрисдикции.
Я не училась на психолога-криминалиста, но каким-то образом оказалась именно им — по крайней мере, по факту — и в основном это тоже была вина Ника. Теоретически я была клиническим психологом и исследователем, и честно, я как проклятая старалась держаться за исследовательскую сторону вопроса, насколько это возможно.