Чёрное зеркало
Шрифт:
Почкарева же нет - подошла поближе, внимательно заглянула в лицо Катеринино. Дедок даже испугался и от страха прыгнул в сторону.
– Царствие ей небесное, - задумчиво покачала головой Почкарева.
– Старушка невинная, беззлобная была!
– Она уж теперь в раю!
– из угла выкрикнул Василек.
– Это не нам решать, - сурово ответила Почкарева и вышла.
– Ну, что?
– тихо-тихо спросила Екатеринушка исчезающими бледными губами.
Василек подскочил к ней.
– Спи,
– Спи себе спокойно. Никто тебе не мешает.
Через час пришла Наталья. Отозвала в коридоре Василька.
– Ну, Вася, - зашептала она, - Михаил Семенович так и выпалил: "Да она уж давно должна помереть. Сколько можно". Но для порядку сестру пришлют, чтоб удостоверить смерть, тогда и справку подпишет.
– Когда сестра придет?
– Часа через три обещала.
Екатеринушка лежала, как мертвая, хотя никто не приходил наблюдать ее. Сама по себе лежала мертвецом. Никаких видений уже не было в ее душе.
Прибежал Митя.
– Как дела?
– спросил он у матери и кивнул в сторону лжепокойной.
– Подвигаются, - угрюмо ответила Наталья и смахнула слезинку.
Через час старушка шевельнулась. Василек струсил.
– Не надо, Катя, не надо, привыкай. Ждать недолго, скоро схороним.
– Чаю хочу, - громко, на всю комнату сказала Екатерина.
– Многого хочешь, Катя, - осклабился Василек.
– Может, тебе еще варенья дать? Покойницы чай не пьють. Терпи.
– Да ладно, давай я ее напою и поисть чего-нибудь дам, хоть она и мертвая, - разжалобилась Наталья.
– Ты что, мать?
– заорал вдруг Митя.
– Вы ей жрать будете давать, а дерьмо? Что мне ее, из гроба на толчок вытаскивать, что ли, пока она тут будет валяться? Дядя Василий ведь гроб завтра оформит, у него блат. Но пока похоронят, я с ней тут с ума сойду.
– Митя даже покраснел от злости и стал бегать по ком-нате.
– Изувер ты, изувер, - заплакала Наталья, - что ж она, без глотка воды будет три дня в гробу лежать?
– Да, конечно, Наталья, ты права, - смутился Василек.
– Небось не обмочится. Как-нибудь выдержим.
– Выдержите, ну и выдерживайте, - рассвирепел Митя.
– А если от гроба мочой будет вонять или чем еще - на себя пеняйте. Похороны сорвете. Люди могут догадаться! А я больше таскать ее на горшок не буду, хоть и из гроба.
И он убежал.
– Вот молодежь!
– покачал головой Василек.
– Все горе на нас, стариков, сваливают.
Екатеринушка между тем была тиха и не сказала ни единого слова в ответ. Наталья, в слезах, из ложечки напоила старушку.
Та умилилась и как-то совсем умолкла, даже душевно.
Пришла медсестра. Василек ее близко к кровати, на которой лежала покойница, не подпущал, но сестра сама по себе еле держалась на ногах от усталости и чрезмерной работы.
– Ну что тут смотреть, - разозлилась она.
– Ясное дело - покойница. Приходите за справкой завтра утром. Я побегу.
И побежала. Главное было сделано. Справка о смерти почти лежала в кармане. На следующий день Василек, помахивая этой бумагой перед самым носом чуть-чуть испугавшейся Катеринушки, говорил ей:
– Ну, теперь все, Катя! Документ есть. Гроб завтра будет. И через два-три дня схороним.
– И ты отмучаешься, Катя, и мы, - всхлипывала Наталья.
– Я што, я ничаво, - чуть шамкала старушка, лежа, как ее научили, в позе мертвой.
– Попоить тебя?
– Попои, сестренка, - отвечала старушка.
– А то все, все болит. Тяжко.
– Скоро кончится, - заплакал Василек.
Гроб внесли на следующий день. Василек запер дверь на ключ - мало ли что. В комнате оставались еще Наталья Петровна, Митя и будущая покойница.
– Давай, Митька, помогай. Сначала снесем ее на горшок. А потом в гроб.
– Не мучьте меня!
– ответил Митя.
– Да я хочу только на горшок, а не в гроб. В гроб - не сегодня, закапризничала вдруг старушка.
– И правда, пусть еще полежит в постели, - вмешалась Наталья.
– Зачем сразу в гроб. Сегодня никого не будет, одни свои. Пусть немного понежится в кроватке. Последние часы, - она опять жалостливо всплакнула.
– Путь-то далек.
На том и решили. Василек ушел к себе в соседнюю комнату - бредить. Митька сбежал.
Ночью Катеринушка храпела. И Наталье от этого храпа спалось беспокойно.
К утру старушка во сне вдруг взвизгнула: "Не хочу помирать, не хочу!"
И Наталья, обалдевши, голая встала и села в кресло.
"Наверное, все сорвется", - подумала она.
Но проснулась старушка как ни в чем не бывало и насчет того, чтобы бунтовать там, ни-ни. Во всем была согласная.
Но внезапно у нее возобновились физические силы. Старушка была как в ударе, точно в нее влили жизненный эликсир: сама встала с постели и начала бодренько так ходить, почти бегать по комнате. Этого никто не ожидал.
– Если ты выздоровела, Катя, - заплакала Наталья, - так и живи. А справку мы разорвем, пусть нас засудят за обман, лишь бы ты жила.
Василек согласно кивнул головой.
– Хоть в тюрьму, а ты живи.
Гроб стоял на столе, рядом с самоваром. Наталья, полуголая от волнения, сидела в кресле, а Василек с Катеринушкой ходили друг за другом вокруг стола с гробом.
– Да присядьте вы оба, - вскрикнула Наталья.
– В глазах темно от вас.
Они присели у самовара за столом, у той его части, которую не занимал просторный гроб, сдвинутый почему-то к другому краю.