Черное золото
Шрифт:
– Довольно преамбул, – нетерпеливо бросил старик. – Переходим к делу. Что вы предлагаете?
– Ну что ж, о деле. У нас мало времени, и потому буду говорить открытым текстом, – произнес мужчина взволнованно. – Я думаю, вам известно, что в Поволжье находится огромное количество оставшихся еще со времен СССР складов химического оружия. Вспомните хотя бы Чапаевск.
Старик кивнул, он был в курсе.
– Подобные вещи находились на вооружении Каспийской флотилии, пока не был заключен договор о неприменении химического оружия, – продолжал гость. – Эти проклятые натовцы через свои подставные «международные фонды» давали огромные деньги на утилизацию. Естественно, им было очень выгодно вывести Россию из ряда международных лидеров. Русские брали деньги, но вот тут все проходило уже совсем не так гладко, как предусматривалось подписанными договорами. Эти денежки – и немалые – не всегда использовали по назначению. Солидная их часть оседала в карманах причастных к этому делу. Особенно если к деньгам имели отношение такие люди, как наш общий знакомый Ставрогин.
При упоминании о контр-адмирале Ставрогине пожилой иранец кивнул и спрятал улыбку. Он отлично знал этого старого идиота, в прежние времена не раз бывавшего в Тегеране в составе военных российских делегаций, а однажды приехавшего на отдых с семьей. Оставив семью в гостинице, Ставрогин явился к генералу Саади в офис, где заявил, что желает «молодую красавицу». Саади, занимавшийся разведкой, был строгих моральных правил, но русского гостя надо было ублажить. Саади вызвал секретаря и дал ему деликатное поручение.
Тот нашел проститутку, владевшую русским языком, – девушка оказалась иммигранткой из Таджикистана, – уговорил ее, сунув деньги, и девушка провела со Ставрогиным ночь. Ставрогин рассказал семье байку, что ему показывали ночные учения. Самое смешное, что жена поверила в эту чушь. А таджикская проститутка, когда ее пригласили к генералу, поведала, что адмирал заставлял ее до утра рассказывать сказки из «Тысячи и одной ночи». Саади, хоть и был человеком довольно суровым, хохотал от всей души.
Человек с неподвижным лицом продолжал:
– Если у таких, как Ставрогин, руки даже и доходят до уничтожения отравляющих веществ, их, утилизированные ОВ, тоже надо куда-то сливать. Иран может приобрести продукт утилизации химического оружия. У вас есть свой могильник.
– У нас есть и свои отходы! – строгим голосом произнес Саади. – Зачем нам связываться с российскими?
Мужчина мысленно послал собеседника к черту. Он знал, что иранцам все равно, они и так прятали где-то ядерные отходы со своего реактора, и даже МАГАТЭ, организация, являвшаяся защитником использования атомных электростанций во всем мире, не могла посмотреть на иранский могильник.
– Хорошо, прошу простить меня, – взволнованно произнес мужчина. – Я не о том. Все, о чем я говорю, надо оформить только на бумаге.
– Суть, дорогой мой, суть!
– Идея такая: допустим, Иран принимает у России отходы утилизации химического оружия. В обмен на строительство тральщика «Память мучеников джихада» Иран может сделать жест доброй воли? Почему бы и нет? Далее иранская сторона посылает свой сухогруз для вывоза российских отходов.
– Дальше!
– А вот дальше начинается самое интересное. На его борту нужно из Ирана тайно доставить торпеду. Исполнение этой операции я беру на себя.
– Вы справитесь? – Саади пронзительно взглянул на него своими темными, на удивление живыми глазами.
– Не забывайте, в прошлом я – опытный боевой пловец!
Генерал Саади побарабанил по столу длинными худыми пальцами. Предложение, без сомнения, было дельным. Вот только как осуществить запуск торпеды?
– Я прекрасно помню ваше прошлое. Что дальше?
Мужчина чуть заметно улыбнулся. Затем не спеша достал из внутреннего кармана сложенную в несколько раз газету, развернул ее. Это была «Каспийская правда». Он передал ее иранцу. Тот, найдя обведенную жирной красной полосой заметку, прочитал:
«Наш астраханский корреспондент передает. Каспийская флотилия готовится к крупномасштабным военно-морским учениям. На планируемых учениях, согласно распоряжению Президента России, будет осуществляться отработка самых различных задач: от борьбы с терроризмом до осуществления совместных спасательных операций на море. При этом ни один военный не связывает предстоящие учения с демонстрацией силы в споре о разделе Каспийского моря».
– Очень интересно, – улыбнулся старик Саади и отбросил газету. – Приплели даже спор о разделе Каспийского моря. Но какое отношение все это имеет к нам?
– Самое прямое. Каспийская флотилия проводит у себя учения с боевыми стрельбами торпедой «Шквал», – объяснил мужчина. – Точно такая же торпеда недавно появилась у Ирана. И если такая торпеда каким-то образом попадет в иранский сухогруз, под завязку набитый продуктами утилизации отравляющих веществ, сопровождаемый иранским тральщиком, дельта Волги будет отравлена. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Седобородый генерал внезапно оживился. Ситуация была очень необычной и вместе с тем донельзя простой. Здесь было над чем подумать. Его сегодняшний собеседник предложил действительно оригинальный план.
Иранцы должны были оформить все документы через коррумпированного контр-адмирала Ставрогина, который, по информации, в прошлом проворачивал подобные «левые» сделки. В Министерстве обороны тоже должны были обрадоваться, особенно, если кое-кому дать на лапу. Затем сухогруз, сопровождаемый иранским тральщиком, будет «по ошибке» торпедирован в дельте Волги.
Старик поднялся и, обдумывая все вышесказанное, прошелся по комнате. Приоткрыл жалюзи, постоял у окна, затем снова закрыл их. Мужчина с неподвижным лицом все это время молча наблюдал за ним.
Наконец старик, негромко щелкнув пальцами, уселся на прежнее место.
– Я уже все продумал, вплоть до самых мелких деталей, – голос мужчины повысился. – Как вы сами понимаете, подобного опыта за мою жизнь я накопил предостаточно. В чем прелесть данных торпед, кроме их боевых качеств, – это удобство в эксплуатации. И русский «Шквал», и вашу торпеду можно запускать хоть с берега. В случае чего – никаких следов запуска! Пусковая установка просто сгорит. Для всех это будет ошибочный запуск торпеды во время учений. Так что все, как говорят у нас, будет шито-крыто.