Черноглазая блондинка
Шрифт:
— Должно быть, Нико сам всё организовал, — сказал он наконец. — Несчастный случай, сбившая машина, кремация. Это же очевидно, не так ли?
— Ему бы понадобилась помощь. Кроме того, ему бы понадобилось тело. Я не думаю, что он нашёл добровольца — ни у кого нет таких сговорчивых друзей.
Хендрикс снова помолчал, потом покачал головой, как будто вокруг него летали мухи.
— Всё это не имеет значения, — сказал он. — Меня всё это не волнует. Всё, что я хочу знать, — жив ли он, и если да, то где он. У него есть этот чемодан, и он мне нужен.
— Ладно, Хендрикс, —
— Всё в порядке. — Он нахмурился. — Начинай выравнивать.
Я постучал сигаретой по краю пепельницы в подлокотнике. У неё была маленькая крышка с пружинкой. Кто-то — должно быть, Седрик — забыл её вычистить, и от неё исходил едкий запах. Вероятно, это был запах, который испустили бы мои легкие, если бы мне вскрыли грудную полость. Иногда я думаю, что мне следует навсегда бросить курить, но если бы я это сделал, мне не осталось бы никаких увлечений, кроме шахмат, и я продолжал бы только разбивать себя в шахматы.
Я сделал хороший глубокий вдох, без дыма.
— По правде говоря, — сказал я, — я знаю о Питерсоне не больше вашего. Меня наняли расследовать его смерть, потому что возник вопрос, действительно ли она произошла. Я поговорил с несколькими людьми, включая его сестру…
— Ты разговаривал с ней?
— Минут пять, в основном, чтобы сказать, что я хочу, чтобы она добавила в напиток, который смешивала для меня. Потом ворвались двое мужчин с юга, и всё.
— Линн Питерсон ничего тебе не сказала? — Теперь он сидел очень тихо и очень внимательно смотрел на меня.
— Ничего, — ответил я. — Клянусь. Времени не было.
— Она говорила тебе что-нибудь о чемодане?
— Нет.
Он задумался.
— С кем ещё ты говорил?
— Почти ни с кем. Со стариком, который живёт напротив Питерсона. С барменом в «Кафе Барни», куда Питерсон время от времени заглядывал выпить. С управляющим клубом «Кауилья», — теперь уже я бросил на него испытующий взгляд, — по имени Хэнсон, Флойд Хэнсон. — Имя не произвело желаемого эффекта — на самом деле, оно вообще не произвело никакого эффекта, и я даже не был уверен, что он узнал его. — Знаешь его? — спросил я как можно небрежнее.
— Что? — Он не слушал. — Да, да, я его знаю. Я иногда хожу туда, в клуб, на ужин или ещё что-нибудь подобное. — Он моргнул. — А при чём тут Хэнсон?
— Питерсона убили возле клуба «Кауилья».
— Я знаю… знал это.
— Хэнсон был одним из первых, кто оказался на месте аварии той ночью.
— Так оно и было. — Он помолчал, кусая уголок рта. — У него было что рассказать тебе?
— Нет.
Теперь Хендрикс снова достал лосьон «Ландыш» Мамы Лэнгриш и ещё раз нежно обработал руки. Может быть, это успокаивало его нервы или помогало думать. Для этого дела ему пригодилась бы любая помощь.
— Послушай, Марлоу, — сказал он, — ты мне нравишься. Мне нравится, как ты держишься. У тебя есть мозги, это очевидно. К тому же ты умеешь держать язык за зубами. Мне бы не помешал такой человек, как ты.
Я рассмеялся.
— Даже не проси, — сказал я. Он поднял
— Я не предлагаю тебе работу — сказал он. — Я знаю, что зря потрачу время. Но я хотел бы нанять тебя для поисков Нико Питерсона.
Я снова рассмеялся, и на этот раз добавил в смех немного веселья.
— Ты что, не слушаешь? Кто-то уже поручил мне поиски Питерсона.
Он закрыл глаза и покачал головой:
— Я имею в виду, по-настоящему искать его. Ты, очевидно, ещё не вложил в это дело своё сердце.
— Почему ты так думаешь?
Он открыл глаза и впился в меня взглядом.
— Потому что ты его не нашёл! Я знаю тебя, Марлоу, я знаю, какой ты. Если ты что-то задумал, ты это сделаешь. — К этому времени его британский акцент сильно ослабел. — Сколько тебе платят, пару сотен? Я дам тебе тысячу. Седрик! — Он протянул руку. Сидевший на переднем сиденье негр наклонился боком, не отрывая глаз от дороги, открыл бардачок, достал оттуда длинный чёрный кожаный бумажник и передал его через плечо. Хендрикс взял его, щелкнул застёжкой, достал из внутреннего кармана пять стодолларовых прямо из-под печатного пресса и развернул их передо мной веером. — Половина сейчас, половина как найдёшь. Что скажешь?
— Я говорю «фу», — сказал я. Я затушил сигарету в пепельнице и позволил пружинной крышке захлопнуться. — Меня уже наняли, чтобы найти Питерсона — если он жив, что, скорее всего, не так. Но если это так, и я найду его, я сделаю это не ради тебя. Ты понял? У меня есть свои стандарты. Они не очень высокие, не очень благородные, но, с другой стороны, они не продаются. А теперь, если вы не возражаете, я вернусь к своей работе. Седрик, останови машину — и на этот раз сделай это, или я оторву тебе голову.
Седрик взглянул в зеркало в сторону Хендрикса, тот коротко кивнул, мы приняли вправо и остановились. Хендрикс всё еще держал деньги в руке, но теперь он тяжело вздохнул, убрал банкноты в бумажник и защёлкнул застежку.
— Это не имеет значения, — сказал он, поджав губы так, что стал похож на детёныша — скажем, гиппопотама. — Если ты найдешь его, я узнаю. Тогда я приду за ним. И когда это произойдет, надеюсь, вы не станете мне мешать, мистер Марлоу.
Я открыл дверь — казалось, в ней было столько же стали, сколько в корабельной переборке, — и поставил ногу на тротуар. Потом я обернулся.
— Знаете, Хендрикс, — сказал я, — вы все одинаковы, все вы, ребята, занимающиеся рэкетом. Вы думаете, что раз у вас за спиной бесконечные пачки денег и команда громил, то никто вам не откажет. Ну, а кто-то просто скажет «нет», и будет продолжать это повторять, независимо от того, сколько Джимми вы пошлёте к нему.
Хендрикс улыбался мне с неподдельным восторгом.
— Ах, мистер Марлоу, вы человек духа, вот вы кто, и за это я вами восхищаюсь, — радостно кивал он, снова превратившись в истинного британского джентльмена. — Надеюсь, наши пути вновь пересекутся. И у меня есть справедливое предположение, что так и будет.