Черноглазая блондинка
Шрифт:
— Оставь её в покое, Берни, — спокойно сказал я.
Он поднял руки в знак примирения.
— Эй, успокойся. Ты теряешь чувство юмора, Марлоу.
Я развернулся на барном стуле к нему лицом. Он отвёл взгляд. Он знал, что переступил черту, и я продолжил:
— Послушай, Берни, ты можешь сколько угодно стучать мне по голове за дела, представляющих для тебя интерес с точки зрения закона, но держись подальше от моей личной жизни.
— Ладно, ладно, — смущенно пробормотал он, все еще хмуро глядя в пол. — Извини.
— Спасибо.
Я повернулся обратно к бару, не желая, чтобы он увидел тень ухмылки,
Джейк принёс наши напитки. Я видел, что Берни, на самом деле, уже не хочет, но, учитывая тот факт, что его ботинок одиннадцатого размера всё ещё торчал у него из рта, он не мог отказаться.
— В чём-то, ты, вероятно, прав, — сказал я, немного разряжая обстановку.
— В чём?
— В том, что Поттер позаботится о том, чтобы его приятеля Каннинга окончательно не поджарили в завтрашних выпусках.
— Угу, — он сделал глоток и с озабоченным выражением лица поставил стакан на стойку. Ему, вероятно, скоро придётся повидаться с Доннелли, и будет не очень здорово, если от него будет разить джином, как уже и будет, поскольку он успел проглотить два «буравчика».
— В этом городе, — сказал он, прищёлкнув языком, — со мной случалось всё, что только можно, — он положил подбородок на лежащую на стойке руку. — Ты знаешь, что я служу в полиции почти четверть века? Подумать только. Это мясорубка, а я даже не кусок первоклассного мяса.
— Ну же, Берни, — сказал я, — через минуту ты заставишь меня заплакать.
Он угрюмо посмотрел на меня.
— А что насчёт тебя? — спросил он. — Собираешься притвориться, что твой мир чище, чем тот, в котором застрял я?
— Да всё вокруг одно и то же, — сказал я. — Но посмотри на это с другой стороны. С такими парнями, как ты и я, на одной чаше весов, и каннингами, и поттерами со всех их золотом, на другой, наша жизнь не опустится на самое дно.
— Да, конечно, — сказал Берни. — Сегодня вечером ты настоящая Поллианна, [93] не так ли?
93
«Поллианна» — роман американской писательницы Элеоноры Портер 1913 года, считающийся классикой детской литературы. Главная героиня книги обладает неизменно оптимистическим мировоззрением.
Тогда я замолчал, но не из-за насмешки Берни, а потому, что у меня было опасение отправить Харлана Поттера в одну лигу с Уилбером Каннингом. Поттер был крут, и ты не заработал бы таких денег, как у него, — говорят, он стоит сто миллионов, — не срезав несколько углов, а может быть, и несколько голов. Но мужчина, который стал отцом такой девушки, как Линда Лоринг, не может быть плохим во всём. Я как-то с ним разговаривал. Он начал с угроз, а потом прочитал мне лекцию о том, что унылая старость — удел большинства из нас, потом снова пригрозил и закончил небрежным намеком на то, что, возможно, подумает о том, чтобы пристроить меня куда-нибудь, если я не буду совать свой нос куда не надо. Я сказал спасибо, но нет, спасибо. По крайней мере, мне так показалось.
Берни посмотрел на часы. Они были размером с картофелину, но все равно
— Мне пора, — сказал он и начал подниматься с табурета.
— Ты ещё не допил, — сказал я. — Коктейли, знаешь ли, стоят недёшево.
— Послушай, официально я на дежурстве. Вот, — он достал бумажник и бросил на стойку пятёрку, — возьми.
Я взглянул на него, потом взял банкноту, сложил её и сунул в верхний карман его синего саржевого костюма.
— Не оскорбляй меня, Берни, — сказал я. — Я позвал тебя выпить, и я плачу. Это часть того, называется общественным договором.
— Да. Я не слишком хорошо разбираюсь в принятых в обществе правилах. — Он улыбнулся, и я улыбнулся в ответ.
— Увидимся, Фил, — сказал он.
— А тебе обязательно?
— Это моя работа. — Он надел шляпу, поправил её и щёлкнул по полям кончиком пальца, как бы отдавая честь. — Пока.
Я допил свой бокал и подумал о том, чтобы прикончить тот, который не допил Берни, но есть некоторые границы, которые мы, Марлоу, так просто не переходим. Вместо этого я заплатил по счёту и взял свою шляпу. Я заметил, что Джейк собирается спросить меня, как поживает моя подруга, имея в виду Линду Лоринг. Чтобы не дать ему этого сделать, я сделал вид, что вспомнил о срочной встрече в другом месте, и сбежал.
Ночь была ясная, прохладная, и одна большая звезда висела низко в небе, отбрасывая длинный луч света в самое сердце Голливудских холмов. Там же пищали и мелькали летучие мыши, напоминающие обугленные клочки бумаги над огнём. Я искал луну, но не смог её увидеть. И хорошо — луна всегда наводит на меня меланхолию. Мне некуда было спешить и дел, требующих моего внимания тоже не было. Я вспомнил, что не на машине, подозвал такси и велел отвезти меня домой. Водитель был итальянцем, таким же крупным, как Берни Олс, и таким же добродушным. Каждый раз, когда загорался красный свет, он тихо ругался. Ругательства были итальянскими, но мне не нужен был перевод, чтобы понять, что они означают.
В доме было душно, как будто целая толпа, сидя на корточках, провела здесь целый день при запечатанных окнах. Я по книге расставил шахматные фигуры, партия Ласкер против Капабланки, в ней Капабланка уничтожил немецкого мастера одним своих самых приятных и смертоносных эндшпилей. Партия — лучше не придумаешь. Но я всё равно был не в настроении. От выпитого джина у меня всё ещё кружилась голова, и мне не хотелось, чтобы это ощущение исчезло. Бывают моменты, когда тебе хочется, чтобы твой разум перестал работать, а сегодня мой был слишком занят, чтобы я чувствовал себя спокойным. Некоторые мысли ты стараешься отогнать, но они всё равно приходят.
Я запрыгнул в «олдс» и отправился в «Кафе Барни», где выпил шесть бурбонов подряд и продолжил бы дальше, если бы старый добрый Трэвис, мой ангел-хранитель за стойкой бара, не отказался меня обслуживать. Вместо этого он заставил меня отдать ему ключи от машины, помог выйти на улицу и усадил в такси. После этого я почти ничего не помню. Кое-как я поднялся по ступенькам из красного дерева, прошёл через парадную дверь и даже добрался до спальни, где проснулся около полуночи, растянувшись на кровати по диагонали, лицом вниз, в одежде. Пахло от меня как от енота, а жажда была как у верблюда.