Чернокнижник. Первый класс
Шрифт:
Вообще Гриша жил, как обычный неодаренный. Он не был приверженцем роскошной жизни, не завтракал мясом драконов в соусе из крови василиска, не гонял на своих машинах (хоть они у него и были), нарушая все мыслемые и немыслемые законы. Нет, он просто жил в огромном особняке и был внуком чуть ли не самого узнаваемого человека Европы, а так ездил в самую обычную школу на самом обычном автобусе, носил самую обыкновенную одежду и говорил по самому обыкновенному смартфону.
Наверное, за эту простоту и заметили его Леша Манатов, Анатолий Нестеров и Антон Закарецкий и предложили
Гриша снова стал проклинать себя за слабость. Он уткнулся лбом в холодную поверхность стекла и стиснул зубы. «Нельзя быть слабым. Хвостовым — нельзя» — мантра, которую он читал себе, когда было особенно грустно.
В моменты, когда Гриша выпускал эмоции, Источник парня всегда норовил что-то сотворить магическое, поэтому, наученный горьким опытом (тогда Гриша получил первую двойку, а то здание все-равно было старым и его бы снесли), Гриша выпустил энергию настолько безопасно, насколько мог в своем положении.
На ладони юного чернокнижника вспыхнуло маленькое голубое пламя. Когда оно потухло, на его месте остался черный уголек, который спустя пару секунд заворочался и на своих маленькие ножки поднялся низший ифрит. Он отряхнулся, словно собака после дождя, выбивая из себя лепестки пепла, а потом посмотрел на создателя.
Парень глубоко вдохнул и сжал кулак, возвращая ифрита обратно в свой мир. Вот такое простое упражнение он делал, когда злился или грустил. Это все, что он мог. Если бы он попытался призвать кого-нибудь посильнее, то явно что-нибудь пошло бы не так, и его деду пришлось бы ликвидировать последствия еще одного прорыва.
Гриша чуть стукнул кулаком по стеклу, измазывая его в сажу, застегнул молнию мастерки, так как чутка замерз у иллюминатора, и сел обратно в кресло.
Он еще долго смотрел в ВКонтакте на диалоги со своими друзьями, прежде чем решил нажать на кнопку «Удалить диалог». У него теперь новая жизнь. Он — маг. А маги живут дольше людей. Так он решил про себя, дабы как-то оправдать свой вспыльчивый поступок, а затем улегся в кресло. Достав наушники, он включил свой любимый плейлист, и под песню, в которой пелось что-то про жвачку "Хуба-Буба", уснул.
Глава 2
— Григорий Сергеевич, мы подлетаем к Сочи, — проговорил знакомый бархатный холодный голос прямо в наушниках у Гриши, перебивая навязчивый мотив о людях на корабле во время шторма и о трупе за бортом. — Собирайтесь, скоро посадка.
Леонид Афанасьевич, чей голос и пробудил юношу, являлся личным дворецким семьи Хвостовых и уже третью сотню лет исправно нес свою службу во благо древнего рода чернокнижников. Правда, был он обычным человеком, поэтому скончался в тысяча восемьсот тридцать седьмом году, но из-за того, что его желание служить семье Гриши
И по сей день он служит верой и правдой, имея возможность вселиться в любую вещь, являющуюся собственностью семьи Хвостовых. Как, например, сейчас разбудил Гришу, вселившись в его наушники. Да и всей техникой управлял всегда Леонид Афанасьевич. Как у него получалось вести «Ласточку», следить за Гришей, помогать в Африке его деду, да еще и обслуживать поместье одновременно — знал только сам дворецкий.
— Ну вот и кончилась лафа, — недовольно пробубнил под нос Гриша, вставая с кресла и сматывая наушники в свою сумку, под пристальным взглядом полупрозрачного светло-голубого Леонида Афанасьевича.
Дворецкий, как и всегда, был одет в снежно-белую сорочку, поверх которой находилась красная жилетка, из нагрудного кармана которой торчала золотая цепочка очень старых механический часов. Идеально выглаженные призрачные брюки, хоть и были чернее ночи, прямо таки сверкали чистотой.
Леонид Афанасьевич стоял, заложив руки за спину и отрешенно наблюдал за парнем сквозь линзу монокля. Все это резко контрастировало с суперсовременным навороченным самолетом, да и с Гришиным молодежным прикидом тем более.
Юный чернокнижник повесил на плечо сумку, и пошел к выходу из салона. Перед тем, как окунуться в черный проем, ведущий к выходу из самолета, Гриша взглянул в иллюминатор.
Там было Черное море. Оно играло бликами солнца, так и маня послать всех к черту и сигануть прямо к нему. Но морю не повезло. Если бы Гриша попытался провести подобный трюк, сломал бы себе что-нибудь, попытавшись выброситься из самолета сквозь иллюминатор, сделанный из сверхпрочного стекла. Поэтому парень лишь горестно вздохнул, испуская вместо воздуха из ноздрей слабые струйки пламени, которые магу никак не повредили.
«Опять эмоции» — то ли спросил у себя, то ли констатировал чернокнижник, отправляясь в темную пасть прохода.
Выход из самолета распологался в помещении, находившемся между пассажирским салоном и кабиной пилота. Здесь был приятный полумрак, нарушаемый только яркой надписью над дверью, ведущей к летчикам, то есть, к еще двоим воплощениям дворецкого. Также здесь было сиденье с ремнями безопасности, которое в момент соприкосновения с землей, будь то приземление или падение, покрывало сидящего на нем целой горой разных защитных заклинаний. А учитывая, что начертал их сам Хвостов Андрей, то на таком вот сиденье и от ядерного взрыва не почешешься.
— Леонид Афанасьевич, сколько там еще осталось? — Гриша удобно расположился на вышеупомянутом предмете интерьера и поднял глаза в потолок.
— Три минуты и семнадцать секунд, Григорий Сергеевич, — ответил дворецкий чуть наклонив голову.
Гриша шумно выдохнул и выругался. Минуты тянулись слишком долго, его все начинало раздражать. Хотелось, чтобы он уже побыстрее приехал в эту долбанную школу и устроился там, чтобы с чистой совестью позвонить деду.
Дед… он был не только кумиром почти всей Европы, но и его любимого внука. Сильный, способный, умный, расчетливый. Он заменил ему родителей, когда…