Чернокнижник
Шрифт:
Представились друг другу, пожали руки. Потные ладошки у нумизмата оказались — еще один признак недавних треволнений. Мне предложили сесть в удобное кресло за небольшим столиком.
Для начала, как водится, испили кофейку. Реципиент кофе не любил, предпочитал всем горячим напиткам иван-чай. Мне же он понравился, душистый терпкий горьковатый бодрящий. Интересно, как до этого я мог пройти мимо подобной благодати? В ближайшее время нужно будет опробовать некоторые другие продукты питания, к которым настоящий Смирнов относился с небрежением или вынужденной опаской — старикам ведь очень многое запрещено к употреблению. Теперь все ограничительные запреты сняты, а значит, ешь ананасы, рябчиков жуй.
Тянуть вола за хвост, ну или кота за фаберже, как любил говаривать младший внук Смирнова, не стал, высыпал на стол содержимое жестяной банки из-под леденцов перед встрепенувшимся нумизматом. Федор Кузьмич тут же вооружился ювелирной лупой и больше часа внимательно рассматривал каждую монету. Время от времени он с завидной для его комплекции скоростью срывался к одному из книжных шкафов, доставал оттуда очередной справочник, листал его и делал какие-то выписки. Помимо книг, он азартно водил пальцами по лежащему на столе планшету. Что там выискал, мне неведомо. Наконец, выдал свое вердикт по каждой монетке. Разумеется, предложенная ушлым дельцом цена в полмиллиона рублей с копейками за все про все меня категорически не устроила. Посему я высказал свои сомнения насчет объективности его оценки. На что тот ответил с показной обидой в голосе, дескать как это так, какой-то заезжий дилетант смеет оспаривать его компетентное мнение:
— Меня удивляет и радует ваша осведомленность, Трофим Афанасьевич, но уверяю вас, эти монеты не стоят более того, что я имею вам предложить. У нас отнюдь не Европа, дорогой вы мой, а при существующей ныне политической ситуации дальнейшая реализация приобретенных у вас экземпляров станет для нашей фирмы крайне затруднительной процедурой с непредсказуемым результатом. — Ага, результат у него, видите ли, непредсказуем и политическая ситуация херовенькая, — эвон как зенки заблистали и пальчики затряслись, когда древнеримский ауреус Антониана Августа оказался под объективом его наглазного увеличителя. Только стоимость одной этой монетки от пятидесяти тысяч долларов — а это в пять раз более той цены, что он «имеет мне предложить». Вот же гондон штопанный!
— Хорошо, я вас услышал. — после этих слов я принялся демонстративно-неспешно складывать золотые кругляши обратно в банку. — Прошу прощения за отнятое у вас время, но сумма, озвученная вами, меня категорически не устраивает.
Я не успел убрать и половину монет, как на мою руку легла потная ладошка Сафранчука.
— Ну что же вы так поспешно покидаете меня, уважаемый Трофим Афанасьевич. Позвольте еще раз взглянуть на ваши находки, вполне возможно, я что-то и напутал. — Ну да, напутал он. Сколько раз и в той, и в этой жизни я наблюдал за тем, как продавцы какого-нибудь товара «что-то путают» и всякий раз почему-то не в пользу покупателя. Хмырь он и есть хмырь, хотел надуть старикашку. Ан, не на того нарвался. Так грубо и бесцеремонно обманывать я себя не позволю и вообще мне уже надоел весь этот спектакль с беготней за очередным справочником и копаниями в сети. Этот прохиндей еще вчера знал кому и за сколько он продаст каждую монетку после того, как разведет лоха на бабки.
— Пять. Моя цена пять миллионов и ни копейки меньше, — озвучил я свои требования. — Не согласны, я забираю товар и ухожу к более сговорчивому… хе… нумизмату.
— Да вы что! Пять миллионов за этот мусор вам никто не даст!
— Дадут, не переживайте. — Тут я откровенно начал блефовать и, скажу вам, делал это уверенно и весьма убедительно: — Вчера после нашего с вами разговора я решил подстраховаться и позвонил одному из ваших московских коллег. Он сам назвал сумму в пять миллионов, как минимальную, более точная цифра может быть обозначена при нашей личной встрече, но она будет только в сторону увеличения. Он готов приехать в Киров или какое иное указанное мной место в любое удобное мне время. Если бы не наша с вами предварительная договоренность, я воспользовался бы его предложением. По всей видимости, мне придется именно так и поступить. Так что, господин хороший, либо без всякого торга пять миллионов на стол, либо мы с вами говорим друг другу адью и более никогда не встречаемся.
Круглая физиономия моего визави от негодования стала синюшной. Четко выстроенная схема облапошивания клиента рассыпалась самым позорным образом. Предполагаемая и уже приложенная куда нужно выгода ускользает из его шаловливых ручонок будто скользкий рыбий хвост при попытке поймать добычу в мутной воде.
— Ну хотя бы четыре с половиной! — возопил Сафранчук.
— Я же сказал пять, значит, пять, — и продолжил укладывать монеты обратно в банку.
— Хорошо, я заплачу вам пять миллионов! Но вы меня режете самым безжалостным образом.
— Уважаемый, Федор Кузьмич, — я посмотрел на него укоризненно-иронично, — вот только не нужно этих песен про голодных деток, коих семеро по лавкам в нетопленной горнице. Мы оба с вами взрослые люди и в жизни многое понимаем. Мой клад принесет вам как минимум десять, а то и все пятнадцать миллионов чистой прибыли. Поэтому давайте успокоимся и доведем сделку до логического завершения.
— Вам деньги как, налом или на ваш банковский счет? — уже по-деловому заговорил покупатель.
Насчет оплаты я уже все хорошенько продумал. Никаких банковских переводов, ибо засветиться перед фискальными службами уж очень не хочется. А нал, он и в Африке нал, сложил под матрас и доставай сколько нужно. Насчет матраса я, разумеется, утрирую — есть другие места, где можно надежно припрятать денежные средства.
Через четверть часа передо мной на столе лежало десять стандартных банковских упаковок с банкнотами пятитысячного номинала. Пересчитывать и просвечивать каждую бумажку ультрафиолетовой лампой необходимости не было. Для установления подлинности денег я применил специальное заклинание. Все бумажки оказались настоящими и количество их соответствовало нашим устным договоренностям. Пачки небрежно кинул в черный пластиковый пакет, чтобы в глаза не бросались встречным. Расстались, пожав друг другу руки, без каких-либо документальных обязательств.
При расставании мне совершенно не понравился настрой покупателя. Что-то уж очень быстро он успокоился и был чересчур приветлив, прям варенье на меду с патокой:
— Трофим Афанасьевич, если еще что-нибудь найдете, непременно обращайтесь. — Похоже, сомневается, что я принес весь клад. В общем-то правильно делает. Кто же потащит все к незнакомому человеку? С другой стороны, принеси я ему больше, изошел бы на говно — эти пять лямов будто от сердца оторвал. А случись заплатить больше раз эдак в десять. Опасаюсь, в этом случае серьезный удар мужика хватил бы. Шутки шутками, но вырученных от продажи монет пяти миллионов пока вполне достаточно для воплощения в жизнь моих текущих планов и далее торговать ими пока не собираюсь.
А еще багровые всполохи в ауре хозяина кабинета, что-то мне не очень нравятся. Придется подстраховаться на всякий случай, его дорогущий Айфон лежит на столе перед кучей монет. «Подключиться» к гаджету много времени не заняло, помимо перехвата звонков исходящих и приходящих мое заклинание работало как радио-микрофон, то есть позволяло прослушивать что творится в кабинете. Заморачиваться с передачей изображения не стал, ибо любоваться особо тут не на что, если только в порыве радости не разложит свою симпатичную жемчужноволосую сотрудницу прямо на столе. Чур, чур меня, что-то мысли опять не в ту степь потекли.