Чернокнижник
Шрифт:
Что это, если не вдохновение?!
Катя, понимая писателя, ходила возле него на цыпочках, боясь побеспокоить даже дыханием. Иногда она подносила своему гению тарелку с едой. Гений автоматически, даже не понимая, что он делает, опустошал её, не переставая писать ни на секунду. Ночью, когда голова писателя не выдерживала нагрузки и отключалась, Катя, как фронтовая медсестра, выносила с поля боя израненное тело и укладывала его на кровати, чтобы, отдохнув несколько часов, утром оно снова могло взяться за перо или, выражаясь
Изредка Катя заглядывала Петру через плечо и читала его рукопись.
Прочитав однажды несколько листов, она отошла от Петра, ушла на кухню и вернулась с тушкой куры, которая лежала на разделочной доске. В другой руке она сжимала кухонный нож.
Неожиданно Пётр вздрогнул и отшатнулся от клавиатуры.
– Пиши! – строго сказала Катя.
– Не могу, – простонал Пётр.
Катя положила на стол разделочную доску и ударила куру ножом.
– Слышишь, как кости хрустят?
– Не могу, – повторил Пётр.
Катя вставила в руки Чернокнижника нож, сжала в своей руке кулак писателя, размахнулась и ударила куру.
– А теперь сам, – скомандовала она.
Рука робко опустила нож на куру и не только не проткнула её ножом, но даже как следует не порезала.
– Сильнее!
Рука ударила сильнее.
– Ещё сильнее!
Рука ударила так, что от куры полетели ошмётки.
– Вот так, так надо бить, – «заводила» Чернокнижника Катя. – Ты чувствуешь хруст костей? Бей его, бей!
Рука всё чаще и сильнее стала наносить удары. Наконец она, войдя в экстаз, измолотила куру в порошок.
– Вот, так хорошо! Теперь опиши всё это.
Руки вновь легли на клавиатуру и продолжили работу. Катя убрала куру.
Мишель положил последний лист рукописи на стол и посмотрел на Наташу.
– А что будет потом? – спросил он.
– Он сам ещё не знает. Не придумал, – ответила она.
После того, как Геннадий Малышев отпустил на свободу грабителя и уничтожил все доказательства преступления, начальник некоторое время ждал визита молодого сотрудника для объяснений. Шеф даже подсылал к нему капитана, чтобы тот растолковал лейтенанту существующие порядки. Капитан доложил, что выполнил приказ шефа.
– Почему же он тогда не пришёл ко мне? – не понимал начальник. – Может быть, он не понял?
– Да я ему прямым текстом сказал, что у нас принято делиться! – возмутился капитан.
– Не кричи ты! – осадил его начальник. – Мне, слава богу, ничего объяснять не надо. Просто моё начальство уже задавало мне вопрос.
– А может быть он жадный и не хочет делиться? – предположил капитан.
– Генка жадный? – усмехнулся шеф. – Это ты уж через край хватил. Да он последнее отдаст, если с кем беда случится!
– Ну, тогда не знаю, – развёл руками капитан. – Может быть, он преступника пожалел,
– А что, у преступника беда случилась?
– Да, он не просто так в эту сберкассу полез. Ему срочно нужны были деньги на лекарства жене.
– А что с женой?
– Уже ничего. Она умерла.
– О Господи! – Начальник закатил глаза и мысленно перекрестился. – А вот это похоже на Малышева.
– Что же теперь с ним делать?
– Да ничего не делай. Должен же в нашей конторе хоть один сотрудник быть с человеческими чувствами.
Капитан непонимающе пожал плечами и уже хотел выйти из кабинета, но начальник остановил его.
– Дай ему вот это дело. – Шеф протянул папку. – Здесь одного бомжа убили.
Капитан забрал папку.
– Тут жалеть некого, – сказал шеф.
Капитан вышел из кабинета.
Шеф ошибся, когда сказал капитану, что в этом деле жалеть некого. Стоило Малышеву посмотреть на фотографию убитого, как на лице следователя отразилась нечто большее, чем жалость.
– Ну, что опять не так? – спросил капитан.
– Вы знаете, кто это? – Малышев показал пальцем на фотографию убитого.
– Личность ещё не установлена. Документов при нём не оказалось. Вот ты и разбирайся.
– Это Иванов Владимир Петрович, – тихо сказал следователь.
– Тот самый? – переспросил капитан.
– Тот самый.
Капитан ничего не ответил. Он торопился к шефу, чтобы доложить сенсационную новость.
– Вот почему он не пришёл ко мне, – догадался шеф, после полученной информации. – Его подопечный просто не успел отблагодарить своего освободителя: оказался в бомжах, а теперь и вовсе…
– А мы чуть было плохо не подумали о своём товарище, – сказал капитан.
– О ком? – не понял шеф.
– О Малышеве. Подумали, что он из-за жадности своей делиться не хочет.
– Нет, нет, Малышев не жадный.
Начальник о чём-то задумался. Через несколько секунд он посмотрел на капитана.
– Малышеву надо помочь в этом деле.
– Не беспокойтесь, – с готовностью ответил капитан. – Мы этого урода найдём и так оформим, что никому не повадно будет на наш кусок свой рот разевать.
Однако Геннадий Малышев не думал ни о каком куске: ни о своём, ни о чужом. Его голова отказывалась понимать происходящее. Почему человек с высшим образованием, начальник отдела завода, семьянин, законопослушный гражданин, был лишён всего, чего только можно было лишить? Теперь от него отняли и жизнь. Почему государство не защитило его? Где они, офицеры милиции, присягнувшие на верность Родине, поклявшиеся защищать вот таких граждан, как Иванов? Неужели они изменили своей присяге? Неужели выродились, превратились в таких же бандитов, как тамбовцы, кудряшовцы, кумаринцы? Нет, он, Геннадий Малышев, обязан защитить если не жизнь, так хотя бы честь Владимира Петровича.