Чернокнижник
Шрифт:
Шурик выключил видеокамеру и повернулся к Юрику, лежащему рядом.
– Вот это материал! – воскликнул Шурик.
– Если мы опишем это и приложим кассету, то аванс гарантирован.
– Какой аванс? При чём тут аванс? Они же теперь полностью в наших руках.
– Слушай, а зачем они пришибли этого бомжа? – спросил Юрик.
Шурик непонимающе пожал плечами. В это время откуда-то появилась женская фигурка. Она встала с земли, отряхнулась и побрела в сторону дороги. Не успела она скрыться из вида, как появилась вторая фигурка, которая тоже поспешила
– Это же наши бабы! – узнал их Юрик. – Ты снял их?
– Не успел, – ответил Шурик.
– Ну и чёрт с ними. У нас и так материала достаточно. С таким компроматом никакой Сапожников нам даром не нужен. С таким материалом мы сами скоро богаче любых Сапожниковых будем.
Малышев не успел даже приступить к расследованию по убийству одного бомжа, а ему на стол положили следующее дело: тоже по убийству, и тоже бомжа. Самое неприятное, что каждый шаг следователя сопровождал вездесущий корреспондент из криминальных новостей. Все жалобы Малышева о том, что корреспондент мешает расследованию, не возымели успеха. Начальство было непреклонно. Гласность оказалась сильнее уголовной секретности. Каждое утро корреспондент приходил в кабинет Малышева, садился напротив него и потирал руки.
– О, уже новое дело? И снова убит бомж! Здесь попахивает серийным убийцей.
– При чём тут серийный убийца? – возражал Гена. – В основном, серии возникают на сексуальной почве.
– А при обыске трупа что-нибудь обнаружили? – не успокаивался корреспондент.
– Две видеокассеты.
– Видеокассеты? Это интересно! Какие продвинутые нынче бомжи пошли, видики смотрят. А вдруг он этими кассетами хотел кого-то шантажировать, – предположил корреспондент, – а его за это потом убили.
– Шантажировать кассетами? – усмехнулся следователь.
– Вы просмотрели их?
Малышев кивнул головой.
– И что там было?
– Обыкновенные фильмы, которых в ларьках навалом. На одной кассете «Греческая смоковница», а на другой тоже какая-то порнуха.
– Греческая смоковница не порнуха, – возразил корреспондент, – это эротика.
– Может быть, и эротика, а по мне, так всё это порнуха, – заключил следователь.
– Значит всё-таки серия! – обрадовался корреспондент.
– Да при чём тут серия?
– Как же при чём? Эротика, порно, это же и есть сексуальный след. Вы же сами говорили, что серии возникают на сексуальной основе.
– Действительно, а зачем бомжу порнуха? – рассуждал вслух следователь.
– Надо у него дома произвести обыск, – предложил корреспондент. – Если есть кассеты, значит должна быть и аппаратура, на которой он это смотрит.
– Какой дом у бомжа? – усмехнулся следователь.
– Да, действительно, это я что-то не подумал, – сказал корреспондент.
– Да нет, всё правильно. У каждого человека есть свой дом, и у бомжа тоже. Самое сложное – найти этот дом.
– Вы полагаете, что там мы найдём разгадку?
Следователь ухмыльнулся, услышав из уст корреспондента слово «мы».
– Чутьё мне подсказывает, что всё дело в этих кассетах.
– Чутьё? Разве вы в своей работе опираетесь на чутьё, а не на факты?
– На факты, конечно. Посудите сами: у одного убитого
– Наверное, вы правы. Здесь что-то есть.
– Вот, что мы сделаем, – твёрдо сказал следователь. – Надо дактилоскопировать трупы и снять отпечатки пальцев с видеоплеера.
Когда в следующий раз в кабинет зашёл корреспондент, следователь уже ждал его.
– Представляете, – радостно делился следователь своей новостью, – на видеоплеере обнаружены отпечатки пальцев и того и другого.
– Значит, они были знакомы?
– А я что вам говорил вчера? Я же чувствовал, что эти два убийства чем-то связаны.
– Значит, теперь мы будем искать дом второго бомжа? – спросил корреспондент.
– Обязательно. И не только искать, но и устроим в нём обыск.
– Знать бы ещё, где искать, – усомнился корреспондент.
– Главное, мы знаем, что искать, а остальное раскрутим.
Корреспондент непонимающе посмотрел на своего собеседника.
– …и начнём мы, – продолжал следователь, – с трёхкомнатной квартиры первого бомжа. Его сосед, доктор наук, может помочь нам.
– Трёхкомнатная квартира у бомжа? – не поверил своим ушам корреспондент.
– Так точно, трёхкомнатная.
– Сосед доктор наук?
– Да, именно так – доктор медицинских наук.
Корреспондент смотрел на Малышева так, будто тот бредит.
– Что вы уставились на меня? Поедете со мной на квартиру?
– Конечно, поеду.
Следователь и корреспондент вышли из кабинета, сели в автомобиль корреспондента и поехали в гости к доктору медицинских наук.
Работа над книгой, так неожиданно и бурно начавшаяся, в последнее время приостановилась. Ворошилов сидел за столом и целыми днями о чём-то думал, при этом его сочинение не увеличивалось ни на одну строчку. Супруга, пытаясь не мешать мужу, долго не решалась спросить, что с ним творится, но любопытство превысило грань терпения, и она подошла к супругу.
– Не пишется, Славик? – робко спросила она.
– Тебя ещё только не хватало! – грубо набросился на жену Ворошилов.
– Какая муха тебя укусила?
– Слушай, Наташа, иди к детям. Мне и без тебя сейчас тошно!
Обиженная супруга ушла. Слышать от человека, пусть даже не любимого, что ему от твоего присутствия тошно, действительно обидно. Однако на этот раз Ворошилов не врал. Ему действительно было тошно, но не от жены, а от того положения, в какое он попал. Столкнувшись, нос к носу со своим однокурсником при совершенно неожиданных обстоятельствах, он понял, что все его сочинения не имеют ничего общего с тем, что может произойти в реальной жизни. И если бы то, что произошло, случилось бы не с ним, а с кем-нибудь другим, если бы вся эта история стала ему известна от постороннего источника, то он – писатель, придав этому великолепию, дополнительный шарм, создал бы шедевр, никогда ранее не созданный и ни на что не похожий. Но эта история произошла с ним, и поэтому её вовсе нельзя было назвать великолепием. А шарм всему этому придавало то обстоятельство, что голова отказывалась напрочь что-либо писать, а думала только об одном: как бы не загреметь в тюрьму.