Чернокнижник

Смирнов Александр Сергеевич

– Кольку Семёнова ограбили? – спросил Ворошилов. – Так у него же брать нечего. Он нищий.

– Убили, а не ограбили, – поправил следователь. – И убили его вы.

– Я его ещё не убивал! – вырвалось у Ворошилова.

– Что значит, ещё?

– Я хотел сказать, что…

Вдруг Вячеслав понял, что ничего сказать не может.

– Вы хотели сказать, что в тот вечер сидели в гостях у Николая Семёнова и выпивали с ним, – продолжил за Ворошилова следователь.

Вячеслав хотел возразить, но сыщик прервал его.

– Зачем отпираться? Жена убитого и,

кстати, ваша любовница показала, что накрывала вам на стол.

– Вот сучка! – вырвалось у Ворошилова.

– Мотивчик для убийства у вас тоже был, – продолжал Малышев. – Это измена вашей жены с Семёновым.

– Да никакой измены не было!

– На месте преступления были обнаружены трусы вашей жены.

– Так это же я их и подбросил! Специально! – бил себя в грудь кулаком Ворошилов.

– Значит, в квартире убитого вы всё-таки были.

Ворошилов молча опустил голову.

– Вот и правильно, – успокаивал его следователь. – Хватит выкручиваться. Тем более, в квартире наверняка всё в ваших отпечатках.

– Да, я был в квартире, – признался Ворошилов. – Я пришёл специально, чтобы подбросить трусы.

– Для чего?

– Чтобы устроить скандал. Я трусы взял из дома из корзины с грязным бельём.

– И для убедительности испачкали их спермой убитого?

– Какой спермой?

– Вы, что, не знаете, что такое сперма?

В это время в кабинет вошёл человек в белом халате.

– Позвольте снять с вас отпечатки, – попросил следователь.

Человек в белом халате снял с Ворошилова отпечатки и ушёл. Вячеслава в сопровождении конвоя отвели в туалет вымыть руки. Когда он вернулся, следователь с кем-то разговаривал по телефону.

– …да? Его отпечатки?

Увидев вошедшего Ворошилова, Малышев прекратил разговор и повесил трубку.

– Из лаборатории звонили, – объяснил следователь Ворошилову. – Ваши пальчики уже обработали. Вся квартира в ваших пальчиках, теперь это факт.

– Я же признался, что был там.

Однако следователь будто не слышал его.

– Не понимаю, зачем тщательно вытирать отпечатки с рукоятки ножа, если в квартире их полно.

– Какого ножа? Что вы на меня вешаете?

– Вот этого!

Следователь открыл сейф и достал орудие убийства.

– Здесь и не может быть никаких отпечатков, потому что я не убивал!

– А вот здесь! – следователь вытащил из сейфа другой нож и показал подследственному.

В глазах у Ворошилова всё закружилось, и он упал в обморок.

* * *

Однажды придя к Сапожникову, Шурик стал свидетелем одного телефонного разговора. В соседней комнате разговаривала Катерина. И, хотя Шурик не видел её, громкий голос женщины был слышен совершенно отчётливо.

– Прекрасно! – громко восторгалась она кому-то. – Великолепные сюжеты! Бомж убит, Семёнов убит, Ворошилов арестован. Милиции осталось выяснить о происхождении отпечатков пальцев на фонарике, и можно ставить точку.

О чём шёл разговор дальше, Шурик плохо понимал. Ясно было одно: милиция практически раскрыла все преступления. Чтобы закончить

дело, им оставалось только арестовать его вместе с приятелем. И тогда – пощады не жди. Они не только повесят на тебя этого бомжа, но все свои нераскрытые дела. А всё из-за этого идиота Юрика с его фонариком. Ведь на этом фонарике не только его отпечатки.

Катя зашла в гостиную и улыбнулась Шурику.

– Добрый день, – пропела она ангельским голоском, – ты что-нибудь принёс?

Шурик хотел ответить, но трясущиеся губы не давали этого сделать. Вместо того, чтобы поздороваться с хозяйкой, он еле-еле выговорил:

– Кто, кто это?

– О чём вы, Шурик?

– С кем вы только что разговаривали по телефону?

– С корреспондентом. А в чём дело?

В нормальной обстановке любой человек, скорее всего, обиделся бы, если ему начали бы задавать такие нетактичные вопросы, но обстановку трудно было назвать нормальной. Бледное лицо Шурика с трясущимися губами с надеждой и мольбой смотрело на Катю, будто только она способна была помиловать приговорённого кем-то к смертной казни бывшего комсомольского активиста.

– Каким корреспондентом?

– Корреспондент криминальной хроники, – удивлённо пояснила хозяйка. – Так же, как и вы, он снабжает меня сюжетами. Только вы снабжаете эротическими сюжетами, а он криминальными.

– Он как-то связан с милицией? – робко спросил Шурик.

– Да он практически не вылезает оттуда. А почему вас так это интересует?

– Нет, нет, меня это совсем не интересует.

– Вы мне сегодня что-нибудь принесли.

– Да, то есть, нет, – ответил Шурик.

– Какой-то вы сегодня странный.

– Да, я сегодня чувствую себя неважно.

– Зачем же вы тогда пришли? – удивилась Катя.

– Я обещал, вот и пришёл.

– Вы обещали? Кому? Мне?

– Разве я не обещал?

Катя отрицательно помотала головой.

– Я тогда пойду? – спросил Шурик.

– Идите.

Катя непонимающе пожала плечами, усмехнулась в спину уходящего гостя и закрыла за ним дверь.

Ноги Шурика, помимо воли хозяина, сами несли его к приятелю. Шаг постепенно ускорялся и почти перешёл на бег. В голове прокручивались сцены последних событий, но какое бы событие не возникало в мозгу, оканчивалось оно всегда трупом бомжа на городской свалке. Зачем он связался с этим шантажом? Сидел бы дома, да строчил эротические рассказы… Он попытался представить другой разворот событий: вот он сидит и описывает плотские утехи своих героев. Чистый рабочий стол, белые листы бумаги – знай себе, работай.

Шурик мысленно взялся за перо, но солнечный зайчик мешал работе. Он посмотрел в сторону зайчика. Яркий луч, отразившись от круглой никелированной поверхности, бил прямо в глаза. «Это же фонарик!» – узнал предмет Шурик.

– Это я тебе его принёс, – услышал он неприятный голос.

Шурик обернулся и увидел покойника с городской свалки.

– Возьми, ты обронил его, когда убегал.

– Отстаньте от меня! Это не моё!

– Ты, что, мужик, белены объелся? – раздался другой голос.