Чернокнижник
Шрифт:
Развязка наступила в ноябре, когда уже выпал снег и замерзли реки. Главнокомандующим шведов был Карл Левенгаупт, сын генерала, сдавшего шведские войска после Полтавского поражения и умершего в России при возвращении из плена. Участвовавший во многих европейских войнах, Левенгаупт был признанным вождем «партии шляп», призывавшей к реваншу. С шеститысячным корпусом и полутысячей кавалерии, составлявшими лишь третью часть шведской армии, он двинулся на Выборг.
Русская армия, стоявшая у Выборга, была примерно равна по общей численности всей шведской армии. Но непреклонное движение Левенгаупта вселило неуверенность в русских начальников.
В это же время
На придворном куртаге 23 ноября, отозвав Елизавету из-за карточного стола, Анна Леопольдовна спросила разбитную тетушку, почему она хочет спихнуть ее с трона? Страшно перепугавшись, Елизавета Петровна отвечала, что у нее и в мыслях подобного нет, и обе разрыдались друг у дружки на грудях.
Узнав об этом, Лесток пришел в исступление и решился применить магическое средство. Он принес цесаревне два рисунка, на которых была изображена она сама, и велел пристально смотреть на каждый по очереди. На одном из них изображение внезапно очутилось за решеткой, затем с вывернутыми руками закачалось на дыбе и, наконец, заболталось в петле. Елизавета побледнела от ужаса и обратила взор на другой рисунок: там ее фигурка, выхватив саблю, вдруг оказалась перед троном, взошла на престол и была коронована, с державой и скипетром в руках. Это видение успокоило цесаревну, но посыл был ясен. Надежда на второй исход была тем основательнее, что страшный правитель Канцелярии тайных и розыскных дел, бессменный блюститель государева имени, престарелый Андрей Иванович Ушаков, некогда помогавший взойти на трон Екатерине I, уже раз обжегшись на падении Бирона, теперь самоустранился от этого дела. Его пасынок, бездарный генерал Апраксин, с легкостью отрекся от своего прежнего патрона Миниха и выказал полную готовность присоединиться к грядущему победителю.
На следующий день, 24 ноября, было объявлено, что гвардия выступает к границе. Гвардейцам это совсем не понравилось. Возможно, подобное решение объяснялось предосторожностью, но сыграло оно противоположную роль.
В аустерии, где сидели недовольные преображенские солдаты, разгорелся вдруг скандал. Адъюнкт Академии Лодья потребовал лучшего вина за помин души славных русских воинов, которые померзнут нынешней зимой в Финляндии в угоду немцам. Солдатам, которые возмущенно кинулись к нему, он разъяснил, что присяга обязывает их умереть за всяких государей, каких только Бог ни пошлет на русский трон, даже если они сами за себя еще не отвечают, а приказания делаются от их имени. Намек на малолетнего Иоанна Антоновича был очевиден. Солдаты глубоко задумались.
Тем же вечером у Елизаветы собрались Алексей Разумовский — невенчанный пока супруг цесаревны, братья Шуваловы, Михаил Воронцов, принц Гессен-Гомбургский, Скавронские и Гендриковы — родня со стороны матери, Екатерины I. Елизавета надела преображенский мундир, кирасу и поехала в санях в Преображенскую казарму. Там она обратилась к солдатам:
— Ребята! Вы знаете, чья я дочь, ступайте за мной.
— С радостью, матушка!
И триста человек выступили за цесаревной, поклявшись на распятии в верности друг другу. Подойдя к Зимнему дворцу, гвардейцы подняли Елизавету на плечи и внесли внутрь под приветственные крики караула. Поднявшись в императорские покои на втором этаже, цесаревна разбудила Анну Леопольдовну словами:
— Сестрица, пора вставать!
Ее муж, принц Антон Ульрих, увидев в спальне солдат, хотел было схватиться за шпагу, но не нашел ее, поэтому солдаты без затруднений арестовали своего незадачливого генералиссимуса. Детей их тоже взяли под охрану. Но Елизавета пообещала не причинять насилия брауншвейгскому семейству, оставить с Анной Леопольдовной ее любимицу Юлию Менгден и в дальнейшем выслать их на родину — последнего обещания так и не сдержала. Арестованных вывезли из дворца.
Отставного фельдмаршала Миниха при аресте побили, были взяты и канцлер Андрей Остерман, и его деятельный сподвижник, обергофмаршал и былой сердечный друг Екатерины I, а затем и приближенный Анны Иоанновны, курляндец Рейнгольд Левенвольде. Кстати, многолетней любовницей Левенвольде была Наталья Лопухина, одна из первых красавиц двора, племянница Анны Монс, возлюбленной Петра Первого.
Канцлером был назначен престарелый князь Алексей Михайлович Черкасский, один из богатейших людей России. Впрочем, ему суждено было прожить менее двух лет. Вице-канцлером — Алексей Петрович Бестужев-Рюмин, выдвиженец Бирона, с легкостью отказавшийся от прежнего благодетеля и получавший пенсию от британского правительства. Конференц-министром — Карл фон Бреверн, свояк посла Кейзерлинга. Эти трое попали в немилость при Анне Леопольдовне по обвинению в пособничестве Бирону. Таким образом, иностранные сношения России очутились в руках приверженцев союза с Англией и Австрией. Наутро 25 ноября был готов текст новой присяги и манифест, утверждавший наследственные права Елизаветы Петровны согласно завещанию ее матери, Екатерины I.
Вызванные и построенные у Зимнего дворца полки принесли присягу. Солдаты прикладывались сначала к Евангелию и кресту, потом подходили к праздничной чарке. Под приветственные крики «Виват!», залпы салютов с бастионов Адмиралтейской и Петропавловской крепостей Елизавета торжественно и чинно проследовала в свою новую резиденцию.
Глава 27. Шведы
Однако швед Левенгаупт не дал о себе позабыть. Он остановил свои войска и отправил новой царице письмо, где недвусмысленно настаивал на исполнении обещаний, данных ею Нолькену. Лесток, которому показали письмо, отговорился тем, что он сам участвовал в переговорах и ему бесчестно было бы тут же от всего отречься. Елизавета Петровна оказалась в щекотливом положении.
Тогда новоиспеченный камергер, гвардии поручик и генерал-майор Петр Шувалов решил, что стоит явить пред светлые очи новоявленной государыни адъюнкта, который уже действовал ей на пользу и мог оказаться полезным и в дальнейшем. Взращенная известными чернокнижниками Брюсом и Лестоком, она снисходительно относилась к людям, ищущим знаний, выходя при этом за пределы ортодоксального благочестия.
Елизавета Петровна с удовольствием оглядела хорошо сложенную фигуру марбургского выученика и спросила:
— Какими делами полагаете заниматься, сударь, у меня на службе?
— Все к удовольствию Вашего Величества! Полагаю заниматься химией и физикой, организовать различные производства и создать наилучшие фейерверки для ваших празднеств, матушка! — ловко поклонился Лодья.
— Не очень-то праздник, — заметила царица. — В Европе война за империю, и мы тоже в брани со шведами, которых наш батюшка, кажется, не довольно научил, каково тягаться с русскими. Нынче швед стоит у наших рубежей и требует отодвинуть границу к Белому морю. И говорят, грозит не только оружием, которого у русских и поболе может быть, но богохульным колдовством. Что посоветуете вы, как ученый муж?