Черновой вариант
Шрифт:
20
Седьмое декабря.
День рождения отца.
Я сказал матери твердо и бесповоротно, что в этом году сделаю отцу самодельный подарок. Все необходимое у него есть. Ему ничем не угодишь. Я решил подарить "керамическую" пластину.
Сначала хотел слепить богоматерь с младенцем.
Младенец меня не интересовал. А вот богоматерь должна была быть похожа лицом на маму. Но сколько ни мучился, лепил с натуры и с фотографии, ничего не получилось. Тогда я взял длинную доску и решил вылепить по памяти дома, какие видел по дороге в Новгород. Покривевшие
Позвонил отцу, поздравил. Он говорит, приходи в субботу, в семь, буду ждать, отметим.
Хорошее дело! День рождения он будет с кем-то справлять, а со мной в субботу отметит. Хотя я ведь тоже свой день рождения с мамой справлю, а с ним в какую-нибудь из суббот отмечу это событие микроскопического масштаба и важности. В день рождения нужно быть с самыми близкими людьми.
21
Девятое декабря. Суббота.
Пришел к отцу. Подарок мой ему очень понравился. Я даже не ожидал. Он при мне повесил его в комнате. Говорит:
– Может быть, у тебя способности?
– Нет у меня способностей. Недавно пробовал маму вылепить, не получилось.
Отец ставит на стол тарелки, бокалы и бутылку сухого вина. Я отворачиваю портьеры. Очень люблю смотреть из отцовского окна зимой. Цепочки кустов, паучки деревьев, сеточки тропок, мигающие гирлянды фонарей. Все в миниатюре и с такой высоты кажется чистым и аккуратным, как макет.
Я выпил два бокала вина, и отказали тормоза. Пошел болтать про Тонину. Но между прочим. Есть-де, мол, такая учительница у нас, красавица, мы с ней о книгах иногда разговариваем.
– А кто твой любимый писатель?
– спрашивает отец.
– Фолкнер.
Он удивился моей эрудиции. Выпили по третьему бокалу.
– Шутка, - признался я.
– Мой любимый писатель - Хемингуэй. А из наших - Паустовский. И все классики мне нравятся. "Герой нашего времени" прекрасная вещь. Толстого теперь читаю. "Войну и мир ".
Отец принес чай и торт. Он хоть и холостяк, а быт у него образцово налажен. Чашки красивые очень - бутоны. Мы как-то хорошо и свободно разговорились.
– Тургенева повести прочел. О любви. Любовь, любовь... А что такое любовь?
Я вспомнил свою тетрадь и вопросы, которые задавал отцу.
– А любовь - это когда две половинки рождаются в разных частях земного шара и бродят всю жизнь, чтобы никогда не встретиться.
– А когда-то ты ответил мне, что любовь существует.
– Конечно, существует.
Мы со своими чашками перекочевали в кресла, за журнальный столик.
– Почему ты не женишься?
– спросил я.
Он внимательно посмотрел на меня и усмехнулся:
– Человек, который хочет чего-то достичь, не имеет права жениться. Я женился на Науке.
– А зачем достигать, если не для кого?
– Очень вероятно, человек, придумавший колесо, не был женат. Какое это имеет значение? Низкий ему поклон.
– А ты маму когда-нибудь любил?
– Володенька, это так давно было...
– Он говорит усталым голосом, будто каждую встречу мы только и обсуждаем этот вопрос, а я все еще не понял. Это так давно было, что уже кажется неправдой.
– Но я-то - правда?
– И ты - правда, и она, и я. И все мы очень разные и очень одинаковые правды.
– Ты говоришь, как мой приятель Капусов. Тот говорит: истины нет. Маяковский - одна истина, Есенин - другая. Если бы появилась одна-единственная истина, закрылись бы пути к дальнейшему движению вперед.
– Забавный паренек, - сказал отец.
– Хотел бы на него посмотреть.
– Могу познакомить. Но мы уклонились.
Я нахально лезу на рожон, а он уже, кажется, начал оправдываться.
– Видишь, Володя, всяко может в жизни сложиться. Могут быть страшные ошибки. Мы за них платим долго и мучительно. За некоторые - всю жизнь. Но брак - дело добровольное. Никого из нас не переделаешь. Я пытался внушить твоей матери, что нужно учиться, заставил поступить в полиграфический техникум. Что из этого вышло? Она и года не проучилась.
С большим трудом устроил учиться на гримера. Сказали, будет из нее толк, руки у нее хорошие. Ушла.
Да и не в этом дело. Разные мы очень. Друг из нее не получился. Она даже домохозяйкой быть не способна. Нет таланта создать уютный, спокойный дом и жить ради этого. Как я мог на ней жениться?
Сказать было нечего. Я впал в какое-то угнетенное состояние. Легкость наша исчезла. Он предложил проводить меня, я отказался.
Вышел на шоссе. Сбоку остались силуэты новых домов с ожерельями горящих окон, а над ними бездонное небо со звездами. Все это как огромный ювелирный магазин.
Я трясся в полупустом автобусе и жалел, что не сказал отцу, как отношусь ко всему этому. Пускай бы знал.
Нужно было рассказать ему другую сказку о половинках. Такую.
Любовь - это каждый раз новая задача. Рождаются две половинки, неважно где, в разных частях земного шара или рядом, и ищут друг друга. Это условие.
А решений одинаковых нет. Половинки бродят, ищут и часто ошибаются. Хорошо, если найдут, а то ведь какую-нибудь третью или четвертую часть примут за половинку, а когда очнутся, давай ее мордовать, эту часть. А она не виновата, что ее приняли за половинку, она, может, и есть половинка, только чужая.
Я должен был сказать отцу, что осуждаю его.
Но отец ответил мне на все вопросы. Ведь это он просто так сказал, что хотел заполучить и друга и домохозяйку или хотя бы что-то одно. Но не женился он на матери только потому, что не любил ее. Как же можно жениться не любя? Выходит, он прав?
Я не хочу быть взрослым. Как хорошо нам с отцом было раньше! Снежок летит на парашютиках, а отец рассказывает мне про принца Вектора и принцессу Биссектрису. Он, должно быть, отлично читает лекции своим студентам, и, может быть, они его даже любят.