Черные банкиры
Шрифт:
– Я только что от Воронина, – прервал Александра Грязнов.
– Узнал что-нибудь? – равнодушно спросил Турецкий.
– Козлов угощал своего друга Акчурина тортом, который сам не ел и запретил есть водителю Воронину. Сказал, что эта закусь предназначена хозяину. Акчурин ел торт. Собака тоже ела.
– И сам Воронин ничего не заподозрил?
– Нет.
– Что он говорил об отношениях Акчурина и Козлова?
– Хорошие были. Воронин привозил еду на дачу. Козлов обычно все готовил. Потом вместе ужинали.
– Понятно. А когда банкир умер, отношения Козлова с женой покойного стали еще лучше?
– Именно так.
– Ну что ж, осталось только выяснить у Градуса, нашел ли он что-нибудь у собаки. И завтра начну с допроса Козлова.
– Желаю удачи.
В дверь кабинета, постучав, вошел Олег Величко.
– Не помешаю? – спросил он.
– Заходи, Олег, – пригласил Турецкий. – С чем пришел? Что с тобой?
– Обнаружился этот проклятый Липников, сволочь. Убил участкового и тяжело ранил другого.
– Как это случилось? Где? – вскочил Турецкий.
– Сегодня днем при плановой проверке жилого сектора в Южном Чертанове в упор были расстреляны два участковых милиционера. Стрелявший скрылся на «Жигулях». Операция «Сирена» результатов, как обычно, не принесла…
– Подробнее, Олег.
Олег устало сел на стул.
– Я только что оттуда. Старший участковый майор Игорь Земцов и его коллега Иван Абросимов обходили квартиры, где, по их сведениям, проживали ранее судимые граждане. В одной квартире они столкнулись с Липниковым, широко распахнувшим дверь и открывшим прицельную стрельбу из пистолета ТТ. Каждому из участковых досталось по две пули. Земцов погиб на месте, а старший лейтенант доставлен в реанимацию. Автомобиль, на котором уехал Липников, вскоре нашли, а вот его самого и след простыл. Он наверняка постарается уехать из Москвы.
– А откуда известно, что стрелявшего звали Петром Липниковым? – спросил Турецкий.
– А он и не скрывался, оказывается. Снимал комнату у старушки. Паспорт ей свой показал. Дал денег. Она и не рассказывала никому, что жильца нашла.
– Бедная женщина, вот страху натерпелась, – сказал Турецкий. – Ничего, вот теперь за смерть коллеги, уверен, наши ребята этого Липникова из-под земли достанут.
– Хотелось бы верить, – хмуро заметил Олег.
Время, проведенное Козловым в следственном изоляторе, странным образом повлияло на него. В лице появилась странная смиренность, а возможно, Турецкому это только показалось из-за того, что на лице арестованного появилась густая щетина. Очевидно, не очень подходила ему и тюремная еда, так как глаза провалились, потускнели, словно его оставила жизненная сила.
Турецкий усадил Козлова напротив, начал допрос.
– Я хочу вернуть вас, Владимир Афанасьевич, опять в тот вечер, когда умер Акчурин. Расскажите, пожалуйста, как вы готовили ужин, что и как ели. Пожалуйста, не жалейте слов и красок.
– Но ведь мы уже обо всем переговорили!
– Я понимаю, что вам не очень приятно вспоминать прошлое, однако такова жизнь: оно имеет свойство возвращаться.
– Не понял намека.
– Владимир Афанасьевич, не прикидывайтесь. Вы знаете, о чем я говорю. У нас не просто посиделки, и не из праздного любопытства я вас допрашиваю.
Козлов помолчал, подавил в себе неприязнь к следователю, стал рассказывать:
– Приехали, стали готовить ужин, сервировали стол вдвоем с Ворониным, потом плотно поужинали. Все.
– Что вы ели? – спросил Турецкий.
– То, что люди едят: картофель, отбивные, огурцы, помидоры, фрукты всякие, сладости.
– Какие сладости?
– Не помню уже. Конфеты, печенье…
– Говорят, Акчурин был сладкоежка?
– Да. Любил сладкое, бисквиты, пироги.
– Вы забыли еще торт назвать, – напомнил Турецкий.
Козлов настороженно взглянул, переспросил:
– Какой торт?
– Тот, который вы купили и привезли с собой для Акчурина. Где вы его взяли?
– Купили в Елисеевском, мы обычно там продукты берем, когда собираемся за город.
– А вы сами ели этот торт?
– Я не люблю сладкого, предпочитаю мясную пищу, хорошо приправленную пряностями.
– А почему вы запретили есть торт Воронину?
– Я не запрещал. Я просто сказал, что Акчурин любит сладкое, ты не трогай, пусть он поест сегодня и на завтра еще останется.
– А то, что он собаку тортом кормил, вы видели?
– Да. Мирта, как и ее хозяин, любила сладкое тесто, крем.
– И замечу, что сдохла она оттого, что нажралась кокаина.
– Это все чушь. Кто может сказать с уверенностью? – заявил Козлов.
– Вы знаете, где закопали Мирту? – спросил Турецкий.
– Нет, не интересовался.
– Вот это вас и подвело. Суркова мне показала то место, где они с Бережковой зарыли собаку. Мы произвели вчера эксгумацию. Лабораторный анализ, который провел наш лучший судебный медик, показал, что в мозговых тканях животного остались следы кокаина. Вот так, Владимир Афанасьевич. Это не досужая выдумка, а наука. Вот, можете ознакомиться, копия акта экспертизы. Читайте отчеркнутое.
– Господи, ну что за чепуху вы несете! Собака давно сгнила!
– Ошибаетесь, повторяю.
Козлов впился глазами в бумажный лист.
– Какой напрашивается вывод? – спросил Турецкий. – Я думаю, вам самое время признать себя виновным в том, что вы отравили Акчурина.
– Никогда!
– Значит, Акчурина отравил Воронин! Потому что вы вдвоем работали на кухне! И вертелись вокруг торта.
– Я ничего не знаю.
– Дело ведь в том, что с Бережковой вы поступили аналогичным образом, только использовали не сумасшедшую дозу кокаина, а первитин. Вы, наверно, не знаете, что неподалеку от вас, в такой же камере содержится Шайбаков, который рассказал о том, когда и сколько вы брали у него наркотика. Все совпадает. Вы понимаете.
– Не хочу ничего знать! Я не совершал этого убийства.
– Понятно. Скажите, а зачем вам понадобилась записная книжка Акчурина?
– Я взял ее на память.
– Вы просчитались, не смогли ею воспользоваться. В записях мог разобраться только хозяин.
– Да, у него была поразительная память, он помнил множество номеров телефонов, счетов, суммы денег. Это был живой компьютер!
– Скажите, а что вы хранили в сейфе под кроватью?
– Вы его вскрыли? – вздрогнул Козлов.