Черные банкиры
Шрифт:
– Как поживал с тех пор, Семен Семеныч?
– По-стариковски. Копчу небо. Проходи, как раз к чайку.
Турецкий прошел за Моисеевым в комнату, к свету, и только здесь увидел, как осунулось его лицо, обвисли мешки под глазами и ссутулилась спина.
– Один же торчу! Что-то не живется мне на пенсии.
– А что беспокоит?
– Грипповал всю неделю. Думал, дам дуба.
– Чего же ты, Семен Семеныч, не позвонил? Я бы пришел, принес лекарства.
– Лекарей хватает. Тут сестричка из клиники таскает мне таблетки. Но от старости лекарства нет. Вот что печально.
Турецкий посмотрел на стол, заваленный инструментом, спросил:
– Что-то новое мастеришь?
– Нет, это у меня такой развал. Нет сил и желания убирать. Потом соседка заходила. Попросила ключ ей сделать. Вот с утра этим и занимаюсь. А как твои дела, Саша?
– Ничего особенного. Верчусь, как белка в колесе. Москва – второй Вавилон. Кипит и бурлит, как зелье в котле алхимика.
– Это уж точно! Теперь особенно, когда открылся «занавес». Похоже, люди вовсе ошалели.
– Тут один арестованный рассказывал, как он в Англии покупал атрибуты и титул английского лорда! – засмеялся Турецкий.
– Что поделаешь! Такова система ценностей. За деньги можно все купить. Здесь стол занят, пойдем-ка на кухню. Мне соседка принесла вареньица малинового. Водочки, к сожалению, нет. Не выхожу. А соседку просить как-то совестно.
– А у меня вот – по ошибке или по вредной старой привычке, – Турецкий вынул из кармана бутылку, – имеется. Это новая, кристалловская. Называется «Завалинка», с новогодним поздравлением. Ну, хоть до него пока далеко, мы, надеюсь, не будем смущаться. Как настроение?
– Да я думаю, рюмка никогда не повредит!
– Вот и славно.
Моисеев засуетился возле плиты, стал заваривать свежий чай.
Александр выжидал момент, чтобы показать документы, но все оттягивал, не хотелось пока разочаровывать старика: мол, опять явился по делу, а не просто навестил.
Чай с малиновым вареньем оказался замечательно вкусным. И рюмочка пришлась к месту. Тихий голос Моисеева был приятен Турецкому, это была добрая беседа двух друзей, давних и преданных.
– Ты знаешь, что меня с постели подняло? Получил письмо от одного из своих близняшек-сыновей.
– Что пишет?
– Опять к себе зовет. А куда я поеду? Как мне привыкать к Израилю? Москва – моя единственная любовь, первая и последняя. Хотя иногда становится страшно: один в квартире, умру – никто и знать не будет…
– Господи, ну что за мысли, Семен Семеныч! Лично для меня ты всегда самый необходимый и незаменимый человек. Пока не выйду на пенсию, буду бегать к тебе за консультациями.
– Приятно слышать. Ну, а что у тебя на этот раз? – спросил лукаво.
Турецкий рассмеялся и достал из кармана документы, касающиеся продажи нефти. Моисеев надел очки, долго читал, шевеля губами, наконец вынес заключение:
– Решение правительства – это явная фальшивка. А вот постановление о квоте – похоже, вполне реальный документ. И подпись действительная. Вот так.
– Спасибо, Семен Семеныч. Что бы я без тебя делал?
– Ты спроси у владельца этого документа, он тебе скажет то же самое. Я уверен.
– Владелец-то в бегах. Не могу его выловить.
– Тебя этот Сорокин, что ли, расстраивает? Так ведь, Саша, казнокрадство в России всегда процветало. Это ведь наша национальная черта.
– А как ты думаешь, можно привлечь Сорокина к ответственности?
– Вряд ли. Он сошлется на фальшивое правительственное постановление. Судить можно только владельца этого документа. Как его фамилия?
– Долгалев.
– Вот-вот, ему можно припаять на полную катушку, если, конечно, он не вспомнит, где раздобыл эту фальшивку. А может, он сам ее сварганил? Теперь народ пошел ушлый. Любые деньги может напечатать, любой документ подделать. Что и говорить, в наше время работать было гораздо легче… Ты погоди бежать-то! Я даже и не рассмотрел тебя как следует! Эх, молодежь! Ну ладно, в следующий-то раз когда прикажешь ожидать?
– Я еще забегу. Тебе от Славки горячий привет. Мы постараемся, может, до Нового года успеем тебя навестить. А ты, Семен Семеныч, ради Бога, не стесняйся, звони – домой, на работу. Я всегда рад тебя и слышать и помочь при нужде. Ну, побегу. Всю эту неделю приходил домой поздно, сегодня появлюсь пораньше.
– Счастливый! Передавай привет жене, поцелуй дочку.
– Спасибо, Семен Семеныч. Не болей, дорогой. Завтра позвоню.
«Рафик» с оперативной группой уже стоял во дворе, когда подъехал на своем роскошном «форде» Грязнов.
– Смотри, не опоздал, – заметил Турецкий. – Если правильно тебя вчера понял, ты наверняка одну птичку навестил?
– Было дело.
– Какие новости?
– У станции метро «Новослободская» он видел Долгалева. Фото я ему показывал. Проезжая мимо, тот выскочил купить в киоске пачку сигарет.
– Я знаю, что он появился в Москве, прослушка зафиксировала его разговор с женой.
– Что-нибудь интересное?
– Нет. Справился о здоровье, сказал, что очень занят, появится не скоро. Она сказала, что приезжала милиция, забрала его фотографию. Он тут же закруглился.
– Догадывается, что его телефон прослушивается, поэтому ничего о себе и не сообщает.
– Другое хуже: дома он теперь не появится. Наверняка узнал, что мы его и в офисе поджидали, – уверенно сказал Турецкий. – У этих богатеньких по нескольку квартир имеется. Так что выловить его будет совсем не просто.
– А если по учету имущества попробовать поискать? – предложил Грязнов.
– Ты же видел сам, что у него все на родственников оформлено. Ребята все в сборе? Поехали! – приказал Турецкий, садясь в машину Грязнова.