Черные банкиры
Шрифт:
– Я знаю человека, который контролирует это издание. Его зовут Сорокин Геннадий Наумович.
– Это который в правительстве?
– Вот именно. Но, как это ни покажется вам странным, этот чиновник, вопреки общеизвестному запрету совмещать госдеятельность с частным бизнесом, является главой крупнейшей финансовой компании. Мы с ним недавно встречались. Вы знаете, что он от меня потребовал? Никогда не догадаетесь. Он хотел приобрести пятьдесят один процент акций Северобанка.
– А вы ему отказали?
– Да. Как вы уже поняли из статьи, охота на мой банк длится уже около года. Сначала они хотели разорить меня через финансовую компанию. Когда это не удалось, разразился скандал с Ярмошиным.
– Зачем это нужно Сорокину?
– Очевидно, его финансовая империя не очень прочно стоит на ногах, вот он и ищет банк-жертву, из которого смог бы, как вампир, высосать деньги, объявить банкротом и таким образом упрочить свои позиции. Нечто похожее произошло с банком «Ресурс». Та же российско-израильская фирма предложила двадцать пять процентов годовых по депозитным счетам. Банк клюнул на большие проценты, в принципе нереальные для Израиля. Началась перекачка денег. Правда, Акчурин вовремя спохватился, но его самого вскоре убрали, а «Ресурс» покатился по наклонной. Набежали хищники и разобрали то, что осталось…
Голос Геранина совсем ослабел, он прикрыл глаза, замолчал, отдыхая.
– Вы считаете, что этот террористический акт является результатом вашей несговорчивости с Сорокиным?
– То, что несговорчивости, – несомненно. Но вовсе не с Сорокиным. Пока я вас посвятил в ситуацию вокруг банка, в котором оказались заинтересованными высшие сферы. Но есть и другая сторона. Подождите, я немножечко отдышусь… – Геранин закрыл глаза и слегка откинул голову.
Турецкий терпеливо ждал: конечно, это варварство – заставлять тяжело раненного человека вести ответственный разговор, но и никакой другой возможности найти хоть какие-то следы у следствия не имелось.
– Есть и другая проблема, – тихо продолжил рассказ Геранин. – Ее решение активно стремятся взять на себя криминальные структуры. Интересы нашего банка, как вам, возможно, известно, связаны с Чечней. Если говорить более конкретно, то с Максудовым, заместителем верховного, так сказать, руководителя Ичкерии. Он занимается сейчас практически всеми работами, связанными с восстановлением Грозного. Их финансирование осуществляется исключительно через Северобанк, поскольку нам удалось доказать, что мы являемся устойчивой коммерческой структурой. Центробанк нам доверяет. Видимо, это обстоятельство и привлекло особое внимание чеченского криминала. Меня уже несколько раз так называемые московские чеченцы одолевали предложениями держать с ними контакт, перейти под их «крышу». Я отказался. Но сколько это может продлиться, один Бог знает. Или их Аллах. Метод этот старый и всем давно известный. Начинается с малого, затем аппетиты растут. Словом, как та лисонька на возу с рыбой… Не знаю, может быть, их раздражает моя неуступчивость? Я уже успел побеседовать на эту тему с Максудовым, и он обещал мне принять со своей стороны все необходимые действенные меры. Возможно, данный теракт относится к их числу? Как говорили еще недавно: человека нет – нет и проблемы. Кстати, ведь и «Ресурс» на первоначальном этапе тоже был завязан на чеченских деньгах. Но там, как вам, возможно, известно, пошли несколько по иному пути… Если сугубо между нами, – Геранин слабо пошевелил пальцем, и Турецкий понял его, нагнулся ближе к его губам, чтобы расслышать шепот: – Они решили прокрутить эти денежки… А их было много… очень много… Ну а потом, известно, банк быстро и ловко подвели к банкротству.
– Вот оно что, – покивал Турецкий. – И деньги, надо понимать, ни в какую Чечню не ушли?
– Сами изволите видеть, чем все кончилось… Но мы стоим твердо, даже если это кому-то очень и не нравится! – В слабом голосе Геранина вдруг прозвучали вполне здоровые, даже грозные нотки. – Ладно, рассуждать на отвлеченные темы, лежа в койке, очень просто и безопасно. Извините, я устал. Надеюсь выкарабкаться и тогда сам попробую разобраться со всеми этими вопросами.
Геранин неуловимо улыбнулся и закрыл глаза.
В палату зашла медсестра, тихо произнесла:
– Господа, позвольте прервать вашу милую беседу.
Турецкий выключил магнитофон, дал на подпись Геранину протокол допроса потерпевшего, где кратко были изложены показания банкира.
– Поправляйтесь, я навещу вас в ближайшие дни, – сказал Турецкий, пожал руку Геранина и вышел.
Следом за ним выскользнула медсестра. Следователь почувствовал притяжение этой красивой девушки.
– Определились с валютой? – шутливо спросил он.
– Нет, я еще думаю.
– А как вас зовут?
– Катя.
– Очень приятно. А меня – Александр.
– Я знаю, запомнила, когда смотрела ваше удостоверение.
– С вашей внимательностью вы вполне могли бы работать в нашей системе.
– Спасибо за комплимент, приходите к нам. Буду вас ждать, – сказала она наигранно, однако зарделась, словно смутилась от своей навязчивой смелости.
– До встречи, Катюша. Берегите вашего пациента. Нам еще много о чем надо с ним переговорить.
– Буду беречь пуще глаза, – ответила она, обнажив ровный ряд красивых жемчужных зубов. – До свидания.
«Симпатичная девочка, чем больше на нее смотришь, тем прелестнее становится. Словно раскрывается, расцветает под мужским взглядом, – подумал Турецкий. – И красота у нее чистая, и улыбка замечательная. Вот бы влюбиться!» И вздохнул, понимая, что и на это у него нет времени. И поскольку уж он отправился по клиникам, то, пожалуй, надо навестить и Суркову, уточнить с нею некоторые детали смерти Акчурина.
Марина Суркова в выцветшем больничном халате показалась Турецкому измученной и старой. А ведь недавно, правда под влиянием первитина, смотрелась бабенкой хоть куда – живой, страстной, с огоньком в глазах. Теперь она бросила тусклый взгляд на следователя, не узнав его, и спросила равнодушно:
– Зачем меня позвали?
– Поговорить с вами хочу, Марина Демьяновна.
– О чем?
– О прошлом.
– Разве мы встречались?
– Вы меня не узнали? Я следователь Турецкий.
– А, вроде вспомнила.
– Марина Демьяновна, я хотел бы, чтобы вы вспомнили обстоятельства смерти супруга вашей сестры – банкира Акчурина.
– А что я могу знать о его смерти? Жил, а потом вдруг умер. Мне бы такую легкую смерть. А то вот мучаюсь, страдаю, болею. Господи, какой ужас!
– Вы не вспомните, может, случилось тогда что-то особенное? Какая-нибудь значимая деталь?… Ну, не знаю! Сон, предвидение… У вас же светлая голова.
– Особенного? Было! Собака наша Мирта умерла вместе с хозяином в ту же ночь. Вадим был к ней очень привязан. Разбаловал ее. Она обычно во время обеда садилась возле него, а он кормил ее из своих рук.