Черные кипарисы
Шрифт:
— Чего так долго зажимал?
— Забыл про нее… Завалялась…
— А больше ничего не завалялось? — После броска в горы Аркаша казался еще более худым и бледным.
— Не знаю, надо покопаться.
— Будь добр, — попросил Аркаша.
Да, он был хил, его могла обидеть даже муха, был он незаметен, тих, не принимал участия в шумных спортивных соревнованиях, но ребята за это не презирали его и не считали ниже себя… Где там — ниже! Они по-своему любили Аркашу, побаивались его всезнайства и острых, как шило — не напороться бы! — глаз, бегали к нему за советом, расспрашивали о том о сем, и в жизни двора всегда чувствовалось его присутствие и даже влияние…
— Отдышался от вылазки? — спросил Феликс. — Сошло?
— Кажется… Что это ты пер как сумасшедший! Говорил ведь, что гонки не будет…
— А разве была гонка? Не заметил. Чего ж тащиться по-черепашьи? Напрасно ты с нами пошел. Да и ничего интересного не было! — А сам подумал: «Сидел бы ты дома со своими книгами и не рыпался».
А книг у Аркаши было великое множество. Отец собрал. Он был журналистом, работал в газете в Кипарисах, и маленькая квартирка их буквально начинена замечательными книгами, которые, конечно, и сыграли свою печальную роль с Аркашей — вон во что превратили его!
— Ничего интересного? Да я б каждый день лазил на Гору Ветров. Ох, если б я был покрепче!..
— Стал бы Пржевальским? Магелланом? Миклухо-Маклаем?
— Неплохо бы. Всегда хочется стать тем, кем невозможно.
— Не всегда… — заметил Феликс. — Наш Артем не прочь сделаться дворником.
— Ну нет, сомневаюсь… Он не так прост, как кажется. Ох, если б я…
— Ты все прибедняешься, — пожурил его Феликс. — Ты, конечно, не Геракл, но голова у тебя будь здоров! И знаешь, чего хочешь…
— Ничего я не знаю! — сказал Аркаша. — Вот Ваня — тот знает…
— Ванька? — Внутрь Феликса неожиданно потек холодок. — А что он знает?
— Ты не разговаривал с ним?
— А что с ним разговаривать? До тебя ему, как до звезд.
— Ошибаешься… Ты слышал, у него вчера кровь носом пошла?
— Кровь?.. Отчего?
— Рапаны с Витькой доставал с лодки, глубина большая — не рассчитал. Какие-то сосудики лопнули, что ли…
У Феликса что-то стронулось внутри.
— Разве они так знакомы с Витькой?
— Долго ли ему? У Нанки уже дома побывал, и у меня утащил книгу про Микеланджело, и знаешь, что еще?
— Мне надоело о нем слушать. — Феликс потер глаза. Все в нем так и ходило. Пока он вчера сидел дома и ждал к себе чуть не делегацию, этот самый успел подцепить на крючок не одних балконных крыс. — Ну, мне некогда, я пошел. — Феликс двинулся к выходу.
— Феля, спасибо за книгу! — крикнул Аркаша в спину ему. — Большущее! Будет цела, не бойся…
— Это ты бойся, а не я! — ответил Феликс, и голос его прозвучал резко и несправедливо: чего ж должен бояться Аркаша?
Лучше бы не носил ему книгу, а то может подумать, будто хотел подластиться к нему, угодить… Зачем Феликсу это? И потом, Аркаша не Витька, хотя и тому он дает кое-что просто так, из-за доброты…
Глава 21
ВИТЬКИНА ФАБРИКА
Вначале Феликс хотел сразу же сходить к Витьке, но после встречи с Аркашей раздумал: сгоряча мог накинуться на Витьку и все напортить. И Феликс решил сходить сперва к Захарке. Уж с ним не надо ломать голову, что и как сказать.
Адъютант жил рядом — в соседнем доме. Увидев Феликса, его мать засуетилась, заулыбалась, забегала глазками по его лицу, зачем-то оглянулась внутрь комнаты и сбивчиво объяснила, что Захарки дома нет, что он скорее всего у моря, в бригаде, и, наверно, через часок-другой вернется.
Феликс пошел к рыбацкому причалу.
Здесь, у Скалистого, было мелковато, и сейнеры швартовались в Кипарисах, а тут к берегу жалась разная полуржавая, полуизношенная мелочь: мотофелюги и бесчисленные байды и баркасы, с которых и велся прибрежный лов.
Феликс спустился к сараям и вошел в один. В нем женщины латали и перебирали лиловатые капроновые сети. Кто-то храпел возле стены на этих самых сетях. У двери кто-то смачно жевал бутерброд, заедая зелеными перьями лука, запивая молоком из бутылки.
— Захарки Семеркина тут не было? — спросил Феликс у рыбака в драной, выбившейся из штанов рубахе, который чинил треснувшее весло.
Тот оглянулся и полушепотом сказал:
— Как же… Был тут с утра, когда с моря пришли… Братец ему свежья полную сумку наложил… На рынке ищи его!
«Ловкачи ж они! — подумал Феликс. — Своего не упустят, и Витька правильно крыл тогда Захарку, но…» Но только один он, Захарка, годился ему в адъютанты…
Идти за ним на рынок? Нет уж. Сам прибежит.
И Феликс пошел к Витьке. Витька жил у городского скверика, где было крошечное фотоателье, весы и кафе-мороженое. И здесь, у весов, Феликс неожиданно встретил Лену с отцом — ту самую длинноногую девчонку, ради которой, если разобраться, и ходили ребята на дикий пляж в определенное время и на одно и то же место.
— Пап, взвешусь! — Лена скинула туфли и босиком прыгнула на весы.
Весовщица в белом халате передвинула на шкале гирьку и что-то сказала.
— Ой, хорошо! Похудела на килограмм! — засмеялась Лена, и ее тонкие брови подпрыгнули вверх. — Плати двушку!
Лена спрыгнула с весов, с лету попала узкими ступнями в стоящие рядом туфли.
— А что скажет мама? — спросил отец. — Не пущу больше так далеко заплывать.
— Попробуй! — Она капризно крутнулась всем своим легким точеным телом в синем платьице, и по этому движению вдруг стало видно, какая она спортивная и сильная. — Вот познакомлюсь с теми мальчишками, будешь ходить один.