Черные кипарисы
Шрифт:
Он летел, никого не замечая, и во все лицо улыбался тротуару — пыльному, пятнистому, мягкому, потекшему от жары тротуару, по которому мчалась его тень, смешная и большеухая… Точно заяц!
— Ваня! — крикнула Аня и почему-то испугалась.
Он остановился как вкопанный, вскинул голову и сразу увидел ее, и улыбка, с которой он только что бежал, исчезла, и ее место заняла другая улыбка, тоже широкая и добрая, но чуточку другая. Нет, не чуточку, совсем другая!
Аня поправила поясок
— Ты куда так разбежался?
— Я? — Он поднял на нее глаза — свои большущие, мягкие, до ужаса ясные, честные и глубокие глаза, в которые можно было прямо-таки провалиться. — Да никуда… — Он слегка смутился… — Просто так… Из фотолаборатории.
— Что-нибудь проявлял?
И тут Аня горько пожалела, что на ней такое скучное бесцветное платье и слишком длинное — только на два вершка выше колена, что на ее ногах эти ужасные, ободранные босоножки, да и волосы торчат, как у ведьмы…
— Нет, мне печатали.
Аня хотела задержать его, чтобы не убежал от нее к своему Димке, к Аркаше, и Витьке, и к этим балконным… теперь уже бывшим крысам, чтобы походил немножко с ней, поговорил, рассказал что-нибудь такое, чего никто не слышал, а то вечно он со всеми, и никогда — один, а ведь нельзя дружить сразу со всеми…
— Покажешь? — спросила Аня.
— Хорошо… Покажу… — как-то странно вдруг замямлил Ваня и сунул руку в карман, но ничего не показал и руки не вынул. Аня тотчас перескочила на другое:
— А как Лена? Ничего уже? Да?
Ваня сразу оживился и перешел на обычный тон:
— Поправляется. Опасений за жизнь уже нет. Папа сказал, что она снова сможет заниматься гимнастикой и плавать и швы на теле будут почти незаметны…
Щеки его от улыбки так чудно разошлись в стороны, что Аня вдруг поняла, что никуда он сейчас не убежит, что они успеют наговориться и побродить с ним.
— А ты знаешь, скоро можно будет сходить к ней, — сказал он.
— Ну?
— Да, сегодня папа пустил меня тайком, и только на три минуты, она еще очень слаба… Сходим вместе?
— Конечно! Обязательно! И я подарю Лене свой медальончик с дельфином… Он так понравился ей и, может, вправду, как говорят, принесет ей счастье…
— А не жалко?
— Что ты!
— Ты знаешь, о чем я подумал, — проговорил Ваня, улыбаясь уже какой-то новой улыбкой. — Нас ведь очень много во дворе, и мы можем по очереди чуть не каждый день навещать Лену, чтобы ей не было скучно… Ее мама и папа — это одно, а ребята, товарищи — это другое.
— Здорово! — сказала Аня, и ей почему-то стало очень грустно и очень радостно. — И придумаем какую-нибудь игру, чтобы никогда не кончалась и была смешной…
— Идет! — Ваня так посмотрел на нее, что Аня покраснела и опустила глаза. — Вот это идея! — Он почесал рукой свою круглую бугроватую голову — впрочем, за эти дни волосы у него немножко отросли, и голова уже не казалась бугроватой, и губы у него были нормальные — веселые, грубоватые мужские губы, и уши, если разобраться, были по голове — не пошли бы к его крепкой крупной голове крошечные ушки…
Нет, они должны были походить сегодня, поговорить.
Но чем удержать его?
И Аня решила схитрить.
— А как тебе «Черные кипарисы»? — спросила она.
— Да никак! Говорят, первый класс, приходится питаться слухами… Как попасть в кино? Столпотворение!
— Какой ты беспомощный! — заявила Аня и обрадовалась, что нашла этот единственно верный сейчас тон. — Хочешь увидеть?
И говорила она так, что нельзя было отказать.
— Конечно, хочу… А где взять билеты?
— Идем. — Аня решительно взяла его за руку и повела вперед, и он не пытался оказать ни малейшего сопротивления, и даже, наоборот, весьма охотно шел, и ей уже не приходилось его тянуть.
Глава 28
ФОТОКАРТОЧКИ
У «Волны» было невпроворот народу, и Аня была в ужасе от своей затеи. Она еще сама толком не знала, как сможет достать билеты. Возможность была только одна — найти знакомого у окошечка кассы. А это дело случая… Что теперь Ваня подумает о ней? И тут она обмерла вторично: ведь у нее нет ни копейки денег. Можно сказать, сама пригласила его в кино, а билеты-то покупать и не на что!
И здесь к ней пришла более трезвая и спасительная мысль: а может, это и хорошо, что у нее нет денег? Хоть не опозорится перед ним…
— Ваня, — сказала она и жалко улыбнулась. — Прости меня. Я вот позвала тебя, а про деньги и забыла… Не знала же, что встречу тебя!
Ваня тут же сунул руку в карман, и Аня со страхом увидела, как он вытащил рубль.
Аня взяла деньги и сказала, чтобы он ждал ее здесь, и, протискиваясь сквозь толпу, двинулась к окошечку. Ни единой знакомой души там не было. Авантюра не удалась, и у Вани останется неприятный осадок от ее хвастовства…
Аня крутила во все стороны головой.
Вдруг она заметила, как к дверям кинотеатра какая-то толстая женщина в белом халате подвозит на тележке ящики с товаром — очевидно, с печеньем, пирожными и коржиками. Увидев сзади ее спину и оттопыренную щеку, Аня бросилась к ней. Конечно же, это была Нонкина мать.
Раздумывать и мучиться было некогда. Аня догнала ее и, сделав жалобное и просящее лицо, прошептала:
— Теть Вер, я подруга Нонны… Если можно… два… на ближайший…
Буфетчица вскинула на нее светлые глаза: