Черные кипарисы

Мошковский Анатолий Иванович

Раньше он был не такой. Держался совсем по-другому. Он не как все. Даже она, мать Вани, заметила это…

На буфете лихорадочно стучал большой старомодный будильник, залетевший в окно ветерок шевелил белый халат, висевший на гвоздике, и казалось, невидимый призрак пытается примерить его на себя…

— Что ж так долго нет Вани? — сухо спросил Феликс.

— Должен скоро прийти… Он у нас обязательный…

«Он у вас…» — подумал Феликс и почувствовал еще большую уверенность. Неловкость, страх и опасения исчезли. И ему уже ничего не стоило взять и выйти вот сейчас во двор, где сидели Аня, и Артем, и вся их разношерстная компания…

— Я пойду, — сказал Феликс и поднялся.

Что же ты?.. Подожди…

— Спасибо… В другой раз.

Глава 26

ФЕЛИКС ВО ДВОРЕ

Феликс спокойно спустился по лестнице и вышел во двор. Захарка, первым заметив его, кинулся навстречу. Остальные не кинулись. Остальные смотрели, как он подходит к столику. Одна Аня не смотрела, она о чем-то спрашивала Лиду.

— Добрый вечер, — сказал Феликс и сразу бросился в атаку на Артема: — Много новых этикеток достал в коллекцию?

Семка громко хихикнул, Аркаша отвернулся и смотрел в сторону.

— Изрядно! — принял бой Артем. — А ты что ж так долго отсутствовал? Наскучили мы тебе?

— Кое-кто. Но не ты, конечно… А где же Ваня? Как это вы сидите без него?

— Он у Нонки, — сказал Адъютант.

— Она нечаянно дверь захлопнула, — пояснила Лида, — а у нее на плите щи варятся. Вот Ваня и полез.

— Значит, он у вас бегает по заявкам жильцов? — спросил Феликс. — Я думал, вы больше цените его.

Семка еще громче хихикнул, завертелся на скамье и стал озирать ребят, чтобы понять, как они относятся ко всему этому, но Феликс и сам еще понимал далеко не все. Аня явно старалась не смотреть на него, Аркаша тоже склонился к столу и что-то чертил на нем пальцем. У одной Лиды было спокойное лицо.

Неожиданно в Нонкином подъезде послышались голоса, спор, визг. Потом в открывшейся двери появился Ваня. Он силой вытаскивал из подъезда Нонку. Прыщеватая, толстая, в коротеньком розовом платье, она отчаянно сопротивлялась, упиралась ногами в порожек.

Наконец Ваня рывком вытащил ее во двор.

— Не хочет, и не надо! — сказал Феликс.

— Пусть идет, — ответил Ваня, — То ходила к нам, а то увидела тебя в окно и заартачилась…

— Верно, Иван, — пробасил Артем.

— Иди уж, — поддержала его Лида. — На балконах у вас портятся характеры… Еще хуже будут.

— Отстаньте вы от меня! — Нонка провела локтем по лбу.

— Зови и других, — сказала Аня. — Ни у вас, ни у нас нет жизни…

И тогда произошло странное. Нонка вдруг перестала упираться, выпрямилась и пошла к ним. И тут Феликс понял: сейчас или никогда! Сейчас он должен одним коротким и точным ударом вернуть все.

— Нонка, — твердым четким голосом сказал он, — убирайся отсюда, ты здесь никому не нужна! Исправишься — тогда мы посмотрим…

— Заявление писать, когда исправится? — вдруг спросил Артем. — А куда подавать его? В домоуправление или тебе?

Нонка остановилась, глядя на них растерянно и недоуменно.

— Феликс, — сказал Ваня, — ты в своем уме? Не надоело тебе это?

— Что? — спросил Феликс.

— То, что ты сделал из ребят. Ты человек или…

— Или кто? — спросил Феликс.

— Ты сам знаешь! — крикнул Ваня, и Феликс почувствовал, как что-то с размаху перехватило его горло.

— Дальше, — сказал он. — Что я знаю?

— Мне папа говорил, что…

— Чей папа? — спросил Феликс.

— Не твой же! Мой…

— Твой? — Феликс усмехнулся. — Валерий Михайлович? А ты знаешь, что у тебя нет никакого папы?

Лицо у Вани стало растерянней, чем у Нонки. Он, как и она, столбом застыл у стола.

— Как это нет?

— Очень просто, он не твой отец.

— Кто же тогда мой отец? — Ваня оглянулся и непереносимо покраснел, и Феликс понял, что отныне и навсегда он сражен им и уже не оправится.

— Это ты у них спроси, у своей мамочки, которая тоже не твоя мать. Ты не их сын, ты их приемыш! И возможно, подкидыш!

Во дворе стало очень тихо. Вдруг Феликс услышал быстрый сдавленный всхлип и повернулся к столу. По лицу Ани беззвучно текли слезы, губы вздрагивали, голова клонилась все ниже и ниже.

И тогда его словно толкнуло изнутри, и он хотел что-то сказать, но не успел.

— Замолкни! — резко, почти истерично крикнул Аркаша и вскочил со скамейки. — Это… Это подло… низко… Нечестно!

— А что ты в этом понимаешь, книжный червь! — рубанул Феликс, и все то, что он сдерживал и таил в себе всю последнюю неделю, прорвалось, выхлестнуло наружу. — Что ты понимаешь, дохлый книжный червь? И вы… вы все!

— Проваливай от нас! — завопил Дима.

— Я ухожу… Мне нечего с вами делать! — Феликс повернулся к Ане. — Вставай, Аня… Идем!

Она не шелохнулась. Тогда Феликс круто отвернулся от них и, стараясь не терять достоинства, не очень быстро, но твердо зашагал к своему подъезду. Но только он вошел в подъезд и за ним захлопнулась дверь, как все в нем сразу ослабело. Он прижался лбом к стене.

Вот теперь все. Теперь конец!

В ушах его еще звенели слова Аркаши, жестокие и резкие, и нервный крик Димки, и угрюмое молчание Ани.