Чёрные короли. Свинцовые небеса
Шрифт:
Только палку найду.
Под опору подошло молодое деревце. Гнулось, но вес тела выдерживало. На хрупких веточках зеленные листочки скрутились от бушевавшего недавно жара. Теперь я видел повсюду следы катастрофы и мог оценить масштаб. Транспортник развалился на километры. В поваленных деревьях виднелись обрывки парашютов и разбитые кресла, куски пластика внутреннего салона, изоляционная желтая пена. Отдельно лежало крыло. Я добрел до него и некоторое время пережидал ливень под навесом, думая и отдыхая. Пассажирского блока не видно. Наверное, протащило дальше. Ближе к кабине пилотов. Тем лучше. Солдат тоже не видно. Устроили лагерь поближе к аварийному передатчику. Что ж, логично. Там
А вот я могу стать проблемой.
Да что там могу.
Я хочу стать проблемой. Общей и быстро нерешаемой. Едят галеты, пока я тут мокну. Всему должен быть предел.
От злобных мыслей у меня появились силы. Заковылял, обходя завалы, быстро переставляя палку и ноги. Два раза чуть не упал. Спешил, как мог! Новые ботинки месили грязь и тяжелели с каждым шагом, но я не сдавался. Не хотел потерять напор и боялся, что запал ненависти может быстро иссякнуть.
Вышел на поляну и замер. Отсек для пассажиров метрах в двухстах лежал. Аварийный парашют не сильно помог. С правого края тросы, видно, оборвались еще в воздухе, и весь удар на эту сторону пришелся: крепкий сплав смят в гармошку. Металл лопнул местами и на стенах замер причудливыми трещинами на корпусе. Ветер слабо шевелил цветную материю. Почетным флагом накрывая отсек, как свинцовый гроб. Повезло таким, как я. Тем, что первыми улетели в отдельных креслах и спустились хоть как-то на землю. Но много ли было таких счастливчиков? Судя по трупам, которые быстро сжирали маленькие панцирные твари – нет.
Вот откуда хруст стоял.
Я поморщился. Большинство юрких трупоедов трусливо скрылись от меня в черном зеве прохода в отсек. Вряд ли они боялись, имея такие зубы и безразличие в мутноватых глазах. Скорее действовали по привычке и по желанию убраться с глаз непонятного существа. На поляне остались самые смелые и голодные. Один такой как раз доедал моего сержанта.
– Ну-ка! – я замахнулся на тварь палкой, имея твердое желание отогнать падальщика от мертвого товарища. Признаться, мне еще и водолазный тесак на поясе приглянулся, да и я вдруг понял, что могу разглядеть нашивку с именем на груди погибшего. Тогда узнаю, как звали сержанта. Может, вспомню что-нибудь полезное. Лишняя информация мне не помешает.
Только тварь почему-то решила, что я покушаюсь на ее ужин. Недоверчиво задрала морду в сторону острого конца палки, с удивлением посмотрела на меня и, широко разинув зубастую пасть, пронзительно заверещала, высовывая длинный черный от крови язык.
Клич моментально поддержали, и уже добрая сотня распахнутых пастей было обращено в мою сторону.
Я инстинктивно отшатнулся, пугаясь от неожиданности.
А потом ко мне вернулась ненависть. И я решил – ну что может сделать маленький трупоед против хорошей палки с расщепленным концом? Зато я добуду нож и узнаю, как звали сержанта. И двинул по раскрытой пасти наотмашь.
И не попал.
Панцирная тварь ловко извернулась и сомкнула челюсти на молодом деревце, впиваясь в ствол до сердцевины. Раздался знакомый хруст. И конец деревца сразу полегчал. Падальщик упал, перекусив ствол, и злобно посмотрел на меня, видно испытав при ударе с землей неприятные ощущения. Секундная пауза. Глаза блеснули жаждой мести и, выплюнув кусок дерева, трупоед засеменил ко мне, смешно переставляя маленькие ножки.
Поляна ожила. Панцирная волна спешила ко мне. Катилась целенаправленно в одну сторону. Из черного зева отсека вылезали новые хищники. Недолго оценивали ситуацию, сразу вычисляя обидчика, а потом с большим энтузиазмом присоединялись к колонне.
Я с тоской посмотрел на деревце в своих руках и подумал, сердито сплевывая: «Ну зачем мне нужен был нож?»
– И что ты такой неугомонный? – сердито спрашивал капрал, поливая вокруг землю из огнемета. Оранжевое пламя, чадя черной каймой, жадно пожирало визжащих в камикадзевой атаке маленьких злых тварей. Солдат, стоящий рядом с капралом, устал смотреть на геноцид, выстрелил из плазменной винтовки и положил конец бойне. Синяя вспышка разметала животных, поваленные деревья, разбитое оборудование, останки товарищей почти до самого отсека, прочертив широкую черную полосу. Старый вояка под гробовое молчание перекрыл красный вентиль огнемета и осуждающе посмотрел на подчиненного. Остро запахло разряженным озоном.
– Что? – спросил тот нерешительно, опуская винтовку дулом книзу. На всякий случай. Соблюдая все правила, как на учениях на полигоне.
– Что сделал-то? – Суровый дядька теперь злился на него. Седые обвислые усы его мелко подрагивали, выражая полное негодование хозяина.
– Да зачем мучиться! – быстро возразил рядовой. – Раз, и готово!
– И сколько у нас зарядов осталось? – грозно спросил капрал.
– Нисколько, – солдат радостно улыбнулся, подмигивая мне. Тоже мне, заговорщик, друга нашел. Хотя, что скрывать – радостно и мне стало. С трудом подавил в себе ответную улыбку. Жизнерадостный здоровяк мне понравился. Такому что дождь в джунглях, что теплый душ перед сном – все едино.
– И у меня половина от половины! – старик грозно посмотрел на меня, а я стушевался еще больше и оперся об палку, тупя глаза. – Ты что, не мог полежать? Я же сказал, что вернусь! Пехота своих не бросает!
– Я – моряк, – тихо напомнил я, переминаясь с ноги на ногу – тяжело стоять. Силы быстро уходили, смываясь непрекращающимся дождем. Капрал запыхтел, краснея:
– Ну ты… – слова у него подходящего не было, не сразу нашел, – лейтенант! Хоть бы не портил момент!
Я не успел ответить. В разговор влез задумчивый новобранец. Кадык на его шеи смешно дернулся. Цыпленок, да и только. Доходяга. Даже синий такой же.
– А их есть можно?
Капрал поперхнулся. Задумчиво сдвинул пилотку на макушку дулом огнеметом и на всякий случай переспросил:
– Это падальщиков-то?
– Ага.
– Протеин! – обрадованно засопел здоровяк и потянулся вперед, желая сделать первый шаг к обгоревшим тварям.
– Стоять! – оборвал его капрал. – Они товарищей наших жрали!
– А теперь мы их!
– Так можно или нельзя? – спросил с большой надеждой новобранец у меня и посмотрел печальными глазами. Я вздохнул. Странная троица. Взять того же капрала: мундира нет, тельник разорван, весь в саже, синяках и царапинах. Зато в пилотке. Самоуверенность так и прет. И дело тут не в огнемете. Не в седых бакенбардах. Что? Транспортник разбился, и ты непонятно где в джунглях? Ерунда. Сейчас все решится. Это же армия! Здоровяк с плазменной винтовкой ему под стать. Знай улыбается, скаля огромные белые зубы. Для полного счастья ему как раз поесть не мешает. Появились из ниоткуда. Устроили истребление фауны. Что теперь местные жители скажут? Конечно, солдатам чихать до дипломатии.
Я с надеждой посмотрел на новобранца.
Пожалуй, самое слабое звено. Поможет разобраться в происходящем. С него и начну.
– Кто офицер?! – привычно рявкнул я. Мальчишка смешался и вжал голову в плечи. Только сейчас я заметил у него в руках нелепый топор. Не аварийный, привычно оранжевого цвета, а какой-то аборигенский: с вытравленным по железу знаками, с перьями на топорище и цветными веревочками. Весьма странное оружие. Особенно в руках космического рейнджера.
– Я спрашиваю: кто офицер?