Чёрные короли. Свинцовые небеса
Шрифт:
– Вы, – неуверенно ответил новобранец. Лицо его исказилось, и он неожиданно заплакал, выронив топор в грязь.
Я растерялся. Капрал осуждающе покачал головой и чуть приобнял пацана, говоря мне:
– Что ты от него хочешь?
Такого хамства я снести не мог. Поэтому, решив, проигнорировать старика, обратился к здоровяку:
– Офицеры есть?
– Ага, – радостно улыбнулся рядовой. Я облегченно перевел дыхание, машинально приглаживая хохолок справа у затылка, – всегда торчит, как ни стригись. Проверил, застегнута ли пуговица
– Где? – спросил я, сердито хмуря брови, а сам попытался вглядеться в мокрые деревья и найти среди стволов штаб. Чутье подсказывало: парни с лампасами рядом. Не удивлюсь, если парочка наблюдает за нами в бинокль и тихо давится в смешках.
– Здесь, – здоровяк улыбался во все тридцать два зуба. Я с непониманием смотрел на него. – Да ты у нас и офицер.
Я долго справлялся с заминкой. Солдат похлопал меня по плечу и сделал шаг вперед, глядя на побоище. Покряхтел то ли восхищенно, то ли недоуменно. Поприседал, разводя руками, создавая ракурс объема, спросил, не выдержав:
– А ты зачем на себя атаку шиши спровоцировал?
– Кого? – не понял я, не сразу приходя в себя: мир рушился – нет штаба – нет старших – из офицеров только я.
– Шиши, – здоровяк повернулся ко мне и снова расплылся в улыбке, – стаей они кого хочешь загрызть могут. Мы на базе от них только огнеметами и спасаемся, когда они помойки оккупируют. Не пойму: ты же один был против стаи? Зачем так рисковать? Или повод серьезный?
Капрал кашлянул и принялся сбивать с уха засохшую глину. Видно, мои действия проняли и старика, но в беседу он предпочел не вклиниваться.
Я замялся, подыскивая веский и серьезный повод:
– Да тесак хотел у своего сержанта снять и с груди наклейку с именем отодрать, – мой ответ никого не вдохновил. Ветеран равнодушно смотрел на меня и тер очищенное от грязи место. – Для отчетности, – подумав, добавил я, сжимаясь под пытливым взглядом старика и чувствуя неловкость.
– Ага, – солдат кивнул. Такой вариант его устраивал. Отчетность в армии святое. Он отошел от нас метров на семь и вернулся довольным. Протянул мне тесак в чехле.
– Рукоять немного оплавилась, – опечалился он, – и с наклейкой беда. Обгорела сильно.
Я принял предметы. Прочитал на клочке материи начальные буквы имени Дж… И прислушался к себе.
Ничего. Молчание. Вздохнул.
– Вот что… морячок, – начал бывалый капрал, который устал от нашей бесполезности, – давай без амбиций. Мы тебе не подчиняемся. Но ты можешь пойти с нами.
– Вы меня зарыли, – напомнил я и засопел от негодования.
– Так то не со зла! – развел руками старик. – Не взыщи. Нойдманы шастали. Передовой отряд за нами увязался. После сражения из восемнадцати нас только трое осталось. Дрались почти голыми руками.
– А потом я нашелся винтовку! – радостно сообщил здоровяк. – Случайно!
– И вовсе не случайно, – загорячился капрал, – я знал, где
– Знал он! – хохотнул рядовой. – Нойдманы, видно, тоже знали. Сориентировались на месте и тоже нашли винтовки. Хорошо, что плохо стреляют.
– Плохо? – изумился старик. – Почти всех выкосили!
– Да где там. Половину точно с собой в плен увели. Теперь запытают. Я стрелял несколько раз по нашим, но не достал – далеко.
Новобранец заплакал. Дождь смывал слезы. Гримасы страха и отчаяния оставил. Я содрогнулся.
– Лучше бы все полегли, – согласился капрал. – Нойдманы – звери.
– Вот-вот, – поддакнул здоровяк.
Я кашлянул, привлекая к себе внимание. Покачнулся, упираясь о ствол деревца, и тихо спросил:
– А кто такие нойдманы?
3
Солдаты переглянулись. Хотели заговорить разом. Каждому было, что сказать, но капрал поднял руку, призывая к молчанию.
– Ты с какой планеты?
– Кенариум восемь, – машинально ответил я и удивился, замирая от боли в пояснице. Вот оно что, оказывается, я с Кенариума восемь. Мир пошатнулся, готовый рухнуть. Нет, нет, нет. Только не сейчас. Взять себя в руки и немедленно побороть в себе страх. Я ведь только справился со стрессом: нашел себя, для того чтобы снова потерять? Нет, не должны быть воспоминания такими сокрушительными для психики. Кенариум восемь! Я посмотрел вверх на свинцовые небеса, надеясь увидеть далекую планету.
Конечно, ничего не увидел.
– Понятно, – старик разочаровано выдохнул. Он даже не удивился, – вы там что, для титанов строите? Город подводный? Хозяева любят потайные места. Как упрячут какой город, потом сами не найдут. Да не тушуйся ты. Все знают про ваш Кенариум и подводный город, – капрал покривился, воспринимая мою реакцию по-своему. – У нас тут сложнее обстановка. Кенариум – дикая планета. Там местных теперь почти нет. Титаны их сразу истребили. Зачистили территорию. Не стали мудрить. Вы там больше для проформы плаваете. Мы же у титанов самый действенный полицейский кордон. У нас настоящая служба. С вашей колонией эта планета никак не сравнится. Здесь, лейтенант, периодически война происходит.
– Плавает, знаешь, что? – обиделся я. – Мы ходим по морю. Патрулируем.
– Ой, морячок, – капрал от меня отмахнулся. – Пошли уже. Патрулировать. По пути расскажу остальное.
– Так их едят или нет? – жалобно спросил новобранец, с тоской смотря на обугленные шары шиши.
– Нет, – рявкнул старик. – Кто падальщиков ест?
– Давай парочку возьмем, – настойчиво зашептал здоровяк своему товарищу. – Они вкусные. Посмотришь. В панцире запечем – пальчики оближешь.
Заговорщики чуть отстали, и капрал сделал вид, что так и надо. Мы брели вперед. Старик, кажется, знал цель. Я – нет. Я ничего не понимал, голова кружилась от новой информации: Кенариум восемь; колониальные планеты; полицейские кордоны и хозяева над всеми титаны. А мы-то кто для них? Союзники, вспомогательные войска или просто расходный материал? Сдается мне, что все разом. И какая моя роль во всем этом?