Черные Мантии
Шрифт:
– А, так ты здесь! Притворился мертвым!
Обе его руки тут же привычно потянулись к горлу Андре. У кабатчика хватило бы сил, чтобы задушить даже быка, а сейчас, когда на карту было поставлено все, человеческая жизнь не имела для него абсолютно никакого значения. Молниеносно вцепившись друг в друга, узники покатились по полу, но вскоре Андре сумел вырваться; он вскочил на ноги и наступил Ламбэру на горло.
Тот тщетно пытался освободиться.
– Хватит! – прохрипел он наконец со столь же неожиданной покорностью, сколь внезапной была вспышка его гнева. – Это вроде бы не клетка Чернеца!..
– Кто вы и что я вам сделал? – спросил молодой чеканщик.
– Я тот, кому придется поплясать на рассвете, – почти весело ответил кабатчик. – А ты, малыш, я вижу, крепкий парень! Я чуток перестарался – церемониться, понимаешь, было некогда. Ты меня осилил, ну да ладно… Если ты не против, то отпусти меня, я брыкаться не стану…
Андре убрал ногу с горла Ламбэра и холодно произнес:
– Хорошо, но веди себя тихо.
Ламбэр, поднявшись с пола, ощупал себя и показал пальцем на дыру в стене, половина которой была еще освещена луной.
– Мими, – сказал он с оттенком игривости в голосе, – пришлось долго царапаться в твою дверь, прежде чем войти.
– Действительно, я слышу вас уже почти месяц, – кивнул Андре.
– И ты не донес на меня, чтобы получить табак и выпивку? Что ж, молодец… Ты прошел инспекцию?
– Что вы имеете в виду?
– А-а… Ты, стало быть, не знаешь нашего языка, Биби?
– Боюсь, – ответил Андре, улыбаясь, – что вашего не знаю.
– Тем хуже для тебя… Тогда ты не понимаешь, что означают слова: «Будет ли завтра день?»
Андре заколебался, поскольку эта фраза, явно имевшая тайный смысл, пробудила в нем одно воспоминание, но, подумав, ответил:
– Нет.
– Странно! – недоверчиво произнес смертник. – А сперва прикинулся парнем, неплохо поднаторевшим в нашем деле… Но если вы обыкновенный господин, то разве вам не доставит удовольствия удрать отсюда?
– Я очень рассчитываю на побег, – не колеблясь, ответил Андре.
– Ага!.. И ваши средства позволяют вам это сделать?
– Я пока еще не думал о средствах.
Часы на дворце правосудия пробили один раз.
– Половина первого, – пробормотал кабатчик. – Открыта дверь или нет, у нас есть минут десять для разговора. На последней сессии суда, как они называют эту комедию, только я проходил по мокрому делу. Но разве я похож на убийцу, а, парень? У меня была причина разделаться с нарочным из Фекама; он поплатился за то, что хотел сыграть со мной злую шутку; такова правда. А вы здесь за воровство?
Андре утвердительно кивнул.
– И так же виновны, как и я, точно?
– Нет, совсем не так, как вы, – спокойно возразил Андре.
– Ах, вон оно что! – прорычал Ламбэр. – Значит, ты мне не товарищ!..
Но вдруг он замер, пораженный неожиданной мыслью, и тихо сказал:
– Готов поспорить, что вы тот самый ягненок, которого Чернец подставил в деле с сейфом?
– Чернец!.. – повторил ошеломленный Андре.
Он боялся, что все это ему снится. До полной ясности было еще далеко, но тьму словно прорезал ослепительный луч света. Значит, мучившие Андре кошмары не были плодом больного воображения? Значит, его безумные подозрения подтвердились? И, возможно, под странной кличкой Чернец действительно скрывается демон, положивший конец счастливым дням молодости чеканщика?
– Да, да, Чернец, – продолжал Ламбэр, разговаривая сам с собой. – И если бы я намотал на ус его уроки, то не оказался бы здесь, мой милый. Ему наплевать на судей… Ему или им, потому что Приятель-Тулонец пока еще только ученик, а настоящие мастера делают дела в Париже.
Андре прикрыл ладонями глаза, словно защищаясь от яркого света.
– Его зовут Приятель-Тулонец? – пробормотал он, невероятным усилием воли сдерживая свой гнев.
Кабатчик рассмеялся:
– Его зовут! Его зовут! – произнес он дважды. – Какой ты смешной, Биби! Все-то тебе сразу и выложи! Нет, но каков молодец! Одним махом четверых или пятерых убивахом! Мыслишка использовать боевую рукавицу сильно меня развеселила. Во-первых, эта штуковина помогла ему добраться до денег; во-вторых, всю вину он свалил на вас; в-третьих же, заявил: «Женушка торговца железками – смазливенькая бабенка…»
Андре обеими руками схватился за сердце. Женушкой торговца железками была Жюли.
– При всем при том, – продолжал Ламбэр уже мрачным тоном, – о нарочном из Фекама давно перестали говорить. Значит, меня предали, это ясно как день. Я знаю их трюки, они всегда заметают за собой следы… Правда, они прислали мне паспорт, засунув его в карман доктора; тот ни о чем не подозревал… Ну и ловкачи, всем ловкачам ловкачи!.. Кстати, молодой человек, вы ведь умеете читать! Растолкуйте мне по-простому, на кого я там похож и как мне себя величать.
Он извлек паспорт и передал его Андре. Молодой человек начал читать:
«Главное полицейское управление. Заграничный паспорт, действителен в течение одного года… Именем короля мы, префект полиции и т. д., и т. д. Антуан (Жан), торговец верхней одеждой и разносчик, родился в Париже 14 января 1801 года…»
– Черт-те что! – воскликнул Ламбэр. – Выходит, мне всего двадцать четыре года! Глупо!
«Рост: один метр восемьдесят сантиметров…»
– Пять футов пять дюймов! – скривился Ламбэр. – Они рехнулись!
Он был на добрых три дюйма ниже. «Волосы темные; лоб высокий; брови темные…»
– Ну вот! Гром и молния! – зарычал кабатчик.
«Нос большой…»
– Скорее толстый!..
«Рот средний; подбородок круглый; лицо овальное; кожа светлая…»
– А особые приметы?..
«Нет»!
Грубой рукой кабатчик потер хорошо заметный шрам на щеке.
Андре же подумал: «В крайнем случае этот документ пригодится мне».
Ламбэр сердито отобрал у него паспорт, сунул документ за пазуху и погрузился в мрачные размышления.