Черные ножи 2
Шрифт:
Пока что нам в экипаж никого не назначили новым заряжающим, так что мы, осиротев, остались втроем.
Корякин пытался развести костер шагах в десяти от нашего танка, но выходило у него плохо. Обычно этим делом занимался Казаков, он же отвечал за наши припасы, он же чаще прочих готовил еду.
— Тушенка есть? — спросил я. Петр Михайлович в ответ неуверенно пожал плечами. Он не знал.
Я не стал его напрягать и залез в танк. Там в одном из ящиков я нашел пару банок свиной тушенки и запечатанную бутылку водки, которую Казаков хранил для особого случая. Вот случай и настал.
Когда я вылез из машины, Леха уже помог разжечь костер. Из ближайшей речушки набрали воды в котелок, подвесили его над огнем, потом закинули крупу и стали ждать. Вода все никак не хотела закипать.
— Кружки подставить! — велел я. — Помянем…
Разлил казенную, не жалея.
— Не чокаясь…
Выпили до дна. В голову мгновенно ударило — я так давно не пил, наверное, с Нового Года. Носова тоже слегка повело, а вот кряжистого Корякина водка не брала, он лишь еще более помрачнел лицом и, мрачно посидев еще минут десять, ушел спать в палатку, не дождавшись ужина.
Я бухнул в кашу обе банки тушенки, перемешал все ложкой, чуть подсолил, и тут же чуть не одурел от аромата.
Мимо как раз проходил незнакомый мне солдат, лет пятидесяти на вид, в ватнике, надетом поверх комбинезона. Он принюхался к запахам, исходящим от нашего котелка, и даже остановился, потягивая носом.
— Голодный? — кивком головы я пригласил его подойти ближе.
— Есть такое дело, — обаятельно улыбнулся он. — Уж больно вкусно у вас пахнет!
— Насыпь ему, — сказал я Леше, и тот мигом сбегал до танка, притащив ложку и котелок Казакова. Ему теперь без надобности.
Солдат ел в охотку, мы же едва ковыряли ложками котелки. Опьянение быстро сходило на нет, и все, что хотелось — завалиться спать, как это благоразумно сделал Михалыч.
— Ух, знатная у вас каша получилась! — похвалил случайный гость, насытившись. — Благодарствую! Давненько такой не едал!
— Для своих не жалко, — пожал я плечами, — одно дело делаем…
— Твоя правда, — не стал спорить солдат, поднялся на ноги, взял котелок и ложку в руки и сказал: — Схожу, помою у ручья. Пять минут!
— Оставьте, — Леша забрал у него посуду, — я сделаю…
Он прикрыл остатки еды тряпицей для Петра Михайловича, тот проснется — поест, собрал все прочее и ушел отдраивать песком в ручье.
Незнакомец поинтересовался у меня, глядя ему вслед:
— Чего он такой угрюмый?
— Друга похоронили час назад.
Солдат негромко охнул, но не перекрестился:
— Прости, не вовремя я к вам влез! Получается, съел его порцию?
— Мертвым — погост, живым — горячая каша. Не бери в голову, друг. Выпей-ка, помяни друга нашего.
Я плеснул остатки водки в кружку, и солдат выпил одним глотком.
— Земля ему пухом… — сказал он и ушел, я остался один у догорающего костерка. Эта война забирала слишком много жизней. Она коснулась каждой семьи, каждого дома. Что я мог сделать, чтобы закончить ее раньше положенного судьбой срока? Прежде я уже думал об этом, но так ничего и не надумал.
Чем я могу помочь? Ведь у меня в голове целая куча послезнания. Допустим, я не инженер, и не смогу выдать готовые чертежи танка или самолета. Но хотя бы на что-то я ведь гожусь?
Прежде мне казалось, что единственная моя задача — выжить. Я занял тело умирающего Димки… прожил за него более полугода, но не в этом же смысл? Неужели, вселенная потратила ресурсы лишь на то, чтобы заменить одно сознание другим? Это глупо. А мироздание, в каком бы виде оно не воплощалось, явно имеет иные цели.
Значит, моя миссия — это не просто жить чужую жизнь. Я, вероятно, должен изменить ход истории?..
Поздно дошло? Лучше поздно, чем никогда.
Кое-что я уже сделал — история с «Королевским тигром» тому пример, но ведь я могу и большее. Нужно просто пораскинуть мозгами, вспомнить все и придумать план.
Сам «Королевский тигр» — тоже довольно удивительная штука. Откуда он взялся на восточном фронте столь рано? А что если… я не один такой попрыгун во времени. Вдруг существуют и другие? И они действуют куда более активнее и целеустремленнее, чем я. Может такое быть? Вполне. Раз я оказался в этом времени, то это вряд ли является исключением.
Что я могу сделать? Для начала записывать все, что я помню. Любые мелочи, любые факты: все памятные даты — они означают события, и что-то можно предотвратить, зная заранее; технические подробности устройств — я не инженер, но хотя бы грубое описание принципа действия; улучшение конструкции оружия и, конкретно, танков — вот тут сложнее, в этой сфере все засекречено и никто меня слушать не будет, у конструкторов хватает и собственных идей — проблема пробить для них путь, ввести новинки в эксплуатацию, сделать это бывает не под силу даже человеку уровня Зальцмана, куда уж мне лезть в эти дебри — в первую очередь бюрократические дебри…
Итак, решено! Ближайшие дни посвящаю тому, что накидываю в записную книжку все воспоминания, которые могут помочь. Что делать с этим дальше, посмотрим. Бывает, что малейший намек на идею ведет к открытию! В конце концов, изобрети мы сейчас ядерную бомбу, и все бы уже закончилось. Но, насколько я помню из истории, работы над созданием ядерного оружия уже давно ведутся, атомный проект запущен, и ничего ускорить я бы не смог, не обладая фундаментальными знаниями в этой сфере науки.
Но должно же быть хоть что-то, на что я смогу повлиять? Раздави пресловутую бабочку в прошлом, и ход истории поменяется! Так считал классик, вот только я никак не мог отыскать эту треклятую бабочку, которую надо давить.
Где тот рычаг, приложив усилие к которому, я мог бы сдвинуть гору истории? Я пока его не видел. Собственно, я не видел его и полгода назад, едва попав в худосочное тело подростка. И все же… с записями я попробую — мало ли что придет в процессе работы в голову. Так всегда бывает, что стоит лишь начать, и мысли уже опережают друг друга, словно только и ждали момента, когда могут явиться на свет.
Решив для себя этот вопрос, я отправился на боковую, проспал часа три, а потом до самого рассвета приводил план в действие, заполняя записную книжку страницу за страницей. Остановил меня исключительно тот факт, что страницы закончились, а второй книжки у меня не имелось.