Черные ножи 2
Шрифт:
Через четверть часа за мной пришли. Решетку отодвинули в сторону, вниз сбросили веревку, второй конец которой остался наверху.
— Обвяжись! — приказал кто-то резким, сиплым голосом. Я подумал немного и выполнил требуемое. Мне нужно было выбраться из ямы любым способом. Сам я этого сделать не мог, так пусть враги вытащат меня своими руками.
Веревка дернулась, впившись в тело, но мой вес выдержала. Я рывками пошел вверх, упираясь ногами в стену ямы, а руками стараясь хоть немного натянуть веревку, чтобы было не так больно.
Все закончилось быстро — полминуты, и
Людей, явившихся за мной, было четверо. Одеты по-разному: двое в широких штанах, полосатых пиджаках и рубахах под ними, и еще двое в обычной немецкой форме. Из оружия один автомат, три винтовки, пара ручных гранат, заткнутых за пояса. Лица неприятные, так и хочется заехать кулаком, сбить носы на бок, сломать крепким ударом пару челюстей…
Смотрели они на меня… странно… но, думаю, на то были причины. Обгорелый, с ужасными коростами на голове, безволосый и безбровый, в вонючей прогорклой одежде, я скалился во все зубы, ничуть не испытывая страха перед этой мразотой. Дайте мне только возможность, я лично выгрызу глотки у каждого из вас!
Но, разумеется, никто не собирался подставлять свое горло под мои крепкие молодые зубы. Прикладом винтовки мне заехали в живот, заставив согнуться. А когда я восстановил дыхание и с трудом разогнулся, ствол автомата тут же уткнулся мне в грудь.
— Руки за спину! — на чистом русском языке приказал его обладатель, чуть кривовато ухмыльнувшись и показав желтые гниловатые зубы.
Я не видел смысла сопротивляться — изобьют еще сильнее, и все равно ничего не смогу сделать в ответ, слишком слаб еще. Поэтому я выполнил приказ, и тут же руки мне крепко-накрепко стянули веревкой.
— Двигай, вперед! — приказал автоматчик, бывший в этой четверку за главного. — К дому!
Я зашагал в указанном направлении.
— Москаль клятый! — плюнул мне в спину один из тех, кому формы не хватило. Этот голос я уже слышал прежде, именно он недавно заглядывал в яму. Да и усатую морду запомнил.
Резко развернувшись — никто не ждал от меня подобной прыти, — я со всей дури пнул его прямо между ног. Хороший вышел удар, знатный. Я бы назвал этот пинок «яйца всмятку»!
Усатый жалобно охнул и завалился набок, свернувшись в позу зародыша и держась обеими руками за причинное место. Нет, дружочек, теперь уже поздно, пользоваться этим органом ты больше никогда не сможешь.
Долго радоваться маленькой победе мне не дали, тут же свалили на землю, а после прикладами и сапогами начали забивать. И забили бы, вероятно, до смерти, если бы грозный окрик не прервал истязание:
— Halt!*
*(нем.) Стоять!
По моему лицу текла кровь, но я все же сумел поднять голову и увидел знакомого мне белобрысого капитана. Да, я не ошибся, именно он захватил меня в плен в том бою в деревне, когда я уже почти было вырвался на свободу.
Немец махнул рукой в сторону дома. Меня тут же подняли с земли, подхватили под руки и потащили. Спорить с капитаном никто и не думал.
Лишь вислоухий предатель остался валяться на земле, продолжая горестно стенать. Но про него все будто позабыли.
Дом был обычный деревенский, но хозяев я не увидел. Выгнали или убили. Теперь здесь квартировал капитан.
В целом, вокруг чистота и порядок, немец отличался аккуратностью. На столе — карта местности с важными для ее владельца отметками, поверх нее лежал мой нож в ножнах — кажется, это единственное, что уцелело из моих личных вещей. Нож был все время пристегнут к поясу, поэтому и остался при мне в момент взрыва. А после капитан забрал его в качестве личного трофея.
Трое перебежчиков посадили меня на крепкий стул и, проверив, надежно ли связаны руки, чуть отошли в сторону. Капитан уселся по другую сторону стола и уставился на меня долгим взглядом. Он, казалось, даже не моргал, и белесые глаза его смотрели безо всяких эмоций. Так рептилия глядит на свою жертву.
— Raus! — бросил он пестрой троице.
(нем.) Прочь!
— Aber… Herr Hauptmann… — начал было их старший, но немец прервал его повелительным жестом.
(нем.) Но, господин капитан…
— Martin! Raus!
— Jawohl!
(нем.) Слушаюсь!
Все трое вышли прочь, недовольно поглядывая на меня.
— Die Untermenschen mussen draussen bleiben, — пояснил капитан, — wie die Hunde!
(нем.) Недочеловеки должны оставаться на улице, как собаки!
Я молчал, еще не решив окончательно, стоит ли демонстрировать перед ним мое знание языка, или же сделать вид, что ничего не понимаю. При этом я обратил внимание на то, что капитан назвал старшего предателя Мартином. То есть Мартыном, если по-нашему. А значит, я был прав, и передо мной оказался не кто иной, как Мартын Шпынько и его банда.
— Итак, — продолжил капитан по-немецки, — передо мной человек, который чуть было не убил меня уже целых два раза… может ли это быть простым совпадением? Не думаю! Когда провидение назначает тебе личного врага, к нему нужно прислушаться со всем вниманием! Что скажешь, танкист?
Я ничего не отвечал, лишь смотрел на него в ответ, и в глазах у меня пылало достаточно ярости, чтобы он ее заметил.
— Ненавидишь меня? Готов прикончить? Понимаю! Кто же ты такой, танкист? Откуда взялся? Я изучил твой нож — это весьма интересная вещица. Гарда с обратным изгибом, вороненый клинок, хорошая сталь. Я узнал его, об этих ножах уже легенды слагают! «Черные ножи» — так ведь вас называют? Говорят, вы безжалостные убийцы. Головы режете?
Ответа он, конечно, не дождался.