Черные подковы
Шрифт:
– Можем. Но также можем и проиграть и потерять время. Областные суды зачастую не имеют желания изменять решения районных судов по подобным делам, говорю вам, исходя из опыта.
Все задумались. Каримов продолжил:
– Здесь, в районном суде у меня ничего не получилось порешать, о чем я разговаривал с Таей, – та кивнула. – Да, в областном у меня есть знакомые, но и в Москве тоже. Давайте решать. И если в областном суде у нас все-таки не получится, мы зря потеряем время, а вы потратите лишние деньги.
– Дело не в деньгах, – сказал Гриша. Гера его поддержал:
– Поймите правильно, Азамат Маратович, мы хотим попробовать все
– Решили? Значит, сначала идем в областной?
Все согласились. Виктор повез домой Таю.
– А что там адвокат сказал про районный суд? – спросил он.
– Он мне перед судом сказал уже про пять лет.
– Да ты что? И что он на суде тогда делал?
– Перестань, Витя, – одернула его Таисия. – Он очень опытный адвокат, с большими связями. Он сам председателем районного суда работал. У него юридическая консультация почему «специализированная»? Здесь работают только специально отобранные профессионалы, бывшие судьи, прокуроры, военные юристы, милиционеры. Нет случайных людей, понимаешь? Все что-то могут, кого-то знают. Они пытались, выходили на суд. Но не смогли. Никакие дополнительные деньги не помогли бы, он так и сказал. Судья ему все озвучил перед процессом. Было колоссальное давление со стороны прокуроров и комитетчиков. Думаешь, они что-то забыли? Все было решено, а процесс был фарсом. Так что зря ты так.
Виктор вздохнул. «Я полный лох в этом деле», – подумал он.
На собрании смен решение насчет областного суда поддержали все. Адвокат пока денег не просил, но общее мнение было таким: надо – соберем. Быть на связи становилось проще – мобильные телефоны, самая современная и удобная техника, были уже у всех. Помаленьку стали открывать Турцию – рынок стонал, и было понятно, что надо просто держать клиентов в узде и еще раз всем объяснить: слово против таможенника от одного будет дорого обходиться всем. Не дай Бог, появятся стукачи – в условиях конкуренции могло дойти и до такого. В таможне стукачи пока выявлены не были, но начальники смен зорко смотрели – кто чем дышит, кто куда ходит.
Произошло серьезное изменение в форме – вместо серо-синих костюмов таможенники получили зеленые, более приятные на цвет. Рубашки, ранее бывшие белыми или голубыми, теперь в комплекте с белыми добавлялись фисташковыми, на кнопках, очень красивыми, с эмблемами ГТК. Выдавались также неведомые ранее темно-зеленые джемперы, двубортные кители и прочая амуниция. Складская служба работала в авральном режиме – был издан приказ одеть всех в новую форму в максимально короткие сроки. Быстро подшивались погоны – впрочем, «стариков» можно было узнать по погонам старого образца, бархатистым, за это пока никого не ругали, да и начальство поголовно носило такие же.
Одним из новичков наконец-то стал Вася Коробков. Так как перенасыщение одной смены «сосновскими», хоть и в шутку, было признано нецелесообразным, «сестролюбов», к их великому огорчению, разделили – Васю отправили в первую смену к Диме Мосину. С какой-то стороны это было символично, ведь по поводу Коробкова с Замышляевым и Сеноваловой немало общался Степа Плаксин. На первой же пересменке «сестролюбы» начали бурно друг друга приветствовать. Все бы ничего, но шел тбилисский рейс, и прилетевшие пассажиры явно на это пялились. Гера быстренько пресек излияния, выдав печать и поставив Насона на стойку оформления.
Под конец оформления рейса Виктор позвал Большого. У Насона случилась проблема – последними выходили два рослых грузина, которые откровенно барагозили. У них с собой было две большие сумки, в которых сидевший на хискане Витя Пашнин обнаружил пластиковые бутылки с непонятным содержимым. Бутылок оказалось двадцать, содержимое – розовой чачей. Грузины утверждали, что ехали на свадьбу, попеременно допекали Насонова, кидали ему на стол какие-то мятые деньги и постоянно пытались вытащить сумки с сектора, в чем им активно мешали охранники. Судя по всему, в ситуацию должен был вмешаться начальник смены.
Гера подошел и представился. Грузины начали с объятий. Поняв, что Большому это не нравится, они начали засовывать ему в карманы деньги. Гера вытащил деньги из карманов, аккуратно их смял в один комочек, выкинул в урну и предложил поговорить спокойно. Это не понравилось грузинам. Еще больше им не нравилось то, что ввозить данную чачу они просто не могли – разрешался ввоз полутора литров на человека, и не просто, а в заводской упаковке. А так им предлагался выбор: вылить все в туалет, сдать на СВХ и вывезти ближайшим рейсом или… выпить. Остальное – опять же вылить или сдать. Сначала им это объяснял Вова, потом объяснил Гера. Тогда грузины вспомнили, что они очень гордый и горячий народ, и начались оскорбления. Виктор уже имел опыт подобного общения и понимал, что вот теперь грузины уже точно не смогут договориться. Большой придерживался такого же мнения. Он поинтересовался, надолго ли они сюда приехали, чтобы горячим мужчинам было время после свадьбы ответить за свои слова перед местными ребятами. Оскорбления окончились, начались увещевания, которые у одного из них плавно перешли в скупые мужские слезы. Второй грузин начал медленно вставать на колени. Это уже было неприятно.
– Странно вы себя ведете, дяденьки, – сказал Гера. – Сначала матом меня кроете, а потом на коленях умоляете. Вам же все популярно объяснили – решайте.
Что-то говоря на своем, суровые мужчины поплелись в накопитель шестого сектора к мужскому туалету. Погранцы, уже свободные от работы и открывшие двери сектора, смотрели на этот спектакль во все глаза. Внезапно один прапор, вечно краснощекий Юра Румянцев, ломанулся к Виктору:
– Слушай, они же выливают!
– И что?
– Как что? Это же чача! Вещь! Давай попросим.
– Ты это как себе представляешь? Нам пойти? Мы их сейчас обидели на всю жизнь.
– Не знаю. А давай грузчиков попросим?
Сказано – сделано. Будто бы зайдя по нужде, четверо грузчиков быстро договорились с кавказскими мужчинами. Те вышли из туалета и, исподлобья глядя на таможенников, прошли на выход. Грузчики «спасли» 12 бутылок из 20! Выйдя из туалета, их бригадир Гена Корепанов огляделся, открыл бутылку и отпил.
– Класс! – Он отпил еще раз и причмокнул от удовольствия. – А в туалет не ходите – там вонища!
Второй суд назначили достаточно быстро – через два месяца после первого. В этот раз Виктор и Гера попали на суд. С адвокатом они почти две недели не виделись – Каримов постоянно был занят. И в это утро он постоянно проходил мимо них туда-сюда с озабоченным видом. Перед самым началом заседания он подошел к ним:
– Мы проиграем. Они сегодня, только что заменили весь состав суда. Так не делается, это подло. Тут подошла Таисия, и они зашли в зал. Из всего, что происходило дальше, Виктор запомнил только одно – фразу из выступления старенького, совсем седого прокурора. Тот сказал.