Черные псы пустыни
Шрифт:
— Ты меня учишь мудрости? — Килимон вспыхнул от гнева. Хуже всего то, что Шамаш не понимает, сколь далеко отклонился он от тропы праведности. — За мудростью обращаются к богам, а не к златокузнецам.
Шамаш прижал руку к груди. Замечание Килимона его явно задело.
— Мудрый не отвлекается от темы спора.
Килимон скрипнул зубами, еле сдерживая поток брани.
— Изин и Доран ждут у храма. Андер с ними. Я пообещал представить их тебе, господин.
Шамаш поздравил себя с успехом. Мало кому удавалось заставить верховного
— Введи, — проронил сквозь зубы Килимон и опустился на свою табуретку. Гнев его не угас. Расточительство Шамаша не должно более оставаться без последствий. А его наглое поведение, вызов верховному жрецу… Его следует одернуть ради его собственной души и для блага храма.
Шамаш вышел и вскоре вернулся с тремя посетителями. Изин и Доран, войдя в помещение, поклонились.
— Благодарим тебя, господин, за разрешение войти в неурочный час, — степенно промолвил Доран. Давно не видел его Килимон, седины в бороде Дорана за это время заметно прибавилось.
— Просим прощения за визит без предупреждения, — добавил Изин.
Андер не кланялся и ничего не говорил. Он стоял позади жрецов в своей странной хламиде, из-под которой виднелось лицо, белее которого Килимон в жизни своей не видел.
— Оружие в молитвенном зале! — Килимон указал на кинжал Андера. — Ты, очевидно, неверный, но следует уважать чужие обычаи.
— Прошу прощения, если мой нож тебя обижает, но я не расстанусь с ним. Я поклялся, что не оставлю оружия, пока нифилимы не разбиты.
— И ты, разумеется, тот самый человек, которому суждено их победить.
— Я их жертва. Я был их рабом. Теперь я должен их уничтожить. Или погибнуть.
— Господин, — вмешался Шамаш. — Это Андер, человек, о котором я тебе говорил. Он сбежал из Дагонора и дрался под Акшуром. Он хочет рассказать тебе о Нифилим.
— Что ж, рассказывай свою историю, молодой человек.
Андер начал с самого детства в горах к северу от Акшура, с истории своего пленения. Подробно описал труп Дария. Рассказал о рудниках, о планах побега, об их осуществлении. Не упомянул, правда, о том, как использовал Кадима, чтобы замести следы. Изин попытался было придать повествованию другое направление, но Андер не обратил на него внимания. Он описал битву под Акшуром, смерть Сокола и разграбление города. Закончив, он скрестил руки на груди и замер.
Килимон сложил руки на коленях.
Верховный жрец ждал, что Доран или Изин дополнят рассказ своего спутника, но оба почему-то молчали.
— Это все? — спросил, наконец, Килимон голосом более резким, нежели сам желал.
— Нет, не все, — столь же резко ответил Андер. — Нифилимы наступают. Они стремятся захватить весь Шинар, убить или поработить каждого мужчину, женщину и ребенка. Если их не остановить здесь, в Кан-Пураме, так и произойдет.
— Господин, ситуация серьезная, — вступил Шамаш. — Город готовится к войне. Богачи забыли о вражде. Большинство других храмов уже призывают
— Нет, — перебил Килимон. — Я не желаю слушать о приготовлениях к войне. Не сейчас.
Шамаш открыл рот, готовясь возразить, но Килимон отмахнулся от него.
— Я хочу задать один вопрос. — Он помолчал, погруженный в размышления, и спросил, наконец, обращаясь к жрецам Каллы: — Почему вы уверены, что этот человек не лжет?
— Мы послали в разведку наших молодых служителей, — ответил Доран. — Нифилим наступают. Медленно, но неумолимо.
Килимон заметил, что лицо Андера еще больше побледнело. Этот странный человек, очевидно, впервые услышал, что его рассказ подвергли проверке.
— Сколько народу предоставил ваш храм? — последовал второй вопрос Килимона.
— Около двух тысяч, — ответил Изин.
— А всего, все храмы и секты?
— Не менее восьми тысяч.
— Восемь тысяч восемьсот, — уточнил Андер.
— То есть далеко не все возможные силы, — сделал вывод Килимон. Шамаш нахмурился. — А иные? Неверные?
— Есть и такие, — подтвердил Изин. — Богатые семьи обещали выставить рабов и слуг. Еще тысяча наберется.
— Конечно, все вооружены. Ножи, дубинки… Так?
— Хорошего оружия не хватает, — озабоченно заметил Доран. — Мало пик и копий, мечей, кинжалов.
— Это сила немалая. Нифилимам столько не набрать. Для защиты города вполне хватит. Да и не сунутся они сюда. Они же не сумасшедшие.
Андер встрепенулся.
— Они придут, мужчины и женщины, они придут и будут убивать так, как не убивал никто раньше. Убийство у них в крови, как у хищников. Отразить их смогут только все жители Кан-Пурама вместе. Иначе грифы и вороны разжиреют так, что не смогут летать.
— Прошу, господин, прислушайся. Вспомни о дикарях…
— Вера! — выкрикнул Килимон, вставая. — Ты ее растерял. Что с тобой?
— Я тверд в вере, — возразил побледневший Шамаш.
— Тогда прибегни к ней. Вспомни дары Молоха.
Шамаш опустил глаза.
— Сними сандалии, — приказал Килимон. — Покажи им.
Шамаш медленно исполнил приказ верховного жреца. Развязал шнуровку, скинул обувь. Поочередно поднял обе подошвы и продемонстрировал Изину, Дорану и Андеру.
Изин вздрогнул, Доран перевел дыхание. Лишь Андер никак не отреагировал. Килимон понял, что этому не раз доводилось видеть зрелище пострашнее.
Подошвы Шамаша покрывало множество уродливых заживших рубцов.
— Покажи остальное! — велел Килимон.
Шамаш поморщился, но возражать не стал. Его ноги до колен были покрыты такими же страшными шрамами, как и ступни.
— Объясни им, что это такое.
— Священный огонь Молоха, — почти прошептал Шамаш, сверля Килимона ненавидящим взглядом. — Знаки моего приобщения к вере, моей принадлежности к обществу правоверных.