Черные псы пустыни
Шрифт:
— Глупость. Детское тщеславие.
— Наверняка без женщины не обошлось.
— Даже двух… Если Ману считать женщиной.
— Мана… — Джаред смаковал имя, как редкое лакомство. — Красиво. Даже кровь играет, когда произносишь такое имя.
— Мана, — повторил Урук.
— Да, женщины много хлопот причиняют в молодости.
Урук пожал плечами. Он не очень понимал, что Джаред имеет в виду. Думал он о Нуме. Вспомнил, как она прижималась к нему, как ее спина касалась его груди.
— Мне бы самому не выбраться, — сказал Джаред.
Урук повернул к нему голову.
— Из темницы, я имею в виду. Я ведь удирал два раза. И в третий попытался бы, да из этой дыры не удерешь. Сдох бы там, точно.
— Ну, сейчас-то ты уже ожил. Хоть куда.
— Стараюсь. Говоря по правде, надоела мне эта ночь. Стариком себя чувствую.
— Это не ночь. Ночь богата звездами.
Джаред хотел было ответить, но что-то привлекло его внимание.
— Смотри!
Из тьмы выныривали факелы нифилимов.
— Где же последняя группа?
Нифилимы развернулись в линию обороны. Эхо шагов приближалось.
— Что это? — спросил Ламех.
— Помоги подняться, — вместо ответа потребовал Ячменное Зерно.
— Что? — не понял Ламех.
Ячменное Зерно неуклюже уперся в Ламеха и поднялся на ноги.
— Что ты, что ты? — испуганно забормотал Ламех.
Бояться, однако, было нечего.
— Вставай, вставай, — потребовал Ячменное Зерно.
Никогда позже Ламех не мог понять, что с ним произошло.
Когда дети спрашивали, как ему удалось подняться со связанными за спиной руками, он чаще всего отвечал: «Должно быть, с ума сошел». И правда, ни один человек в Шинаре не смог бы его убедить, что нужно встать. Ни отец, ни жрец, ни даже сам Молох. Никто. Только этот старый крестьянин, толстый и лысый, почти кривой на один глаз, лишь он один оказался способным на невозможное.
Ламех удивился, что смог встать, потом удивился, что онемевшие ноги удержали его и он не рухнул снова. Конечно же, Ячменное Зерно собирался поднять и остальных, но времени не хватило. Нападающие бросились на белоголовых. Они были настроены решительно, их было вдвое больше, чем нифилимов, но стража оказалась лучше подготовленной.
Ламех, не понимая, что делать дальше, повернулся к Ячменному Зерну, а тот вдруг наклонил голову и бросился вперед, как козел на столб в заборе. Плешь Ячменного Зерна врезалась в спину воина-нифилима с такой силой, что тот буквально взлетел в воздух и с воплем напоролся на мечи атакующих. Это событие настолько ошеломило всех, на мгновение в бое наступил перерыв — все замерли в изумлении. Единственным, кто ни на миг не замедлил свой бег, оказался сам живой таран. Он каким-то чудом удержался на ногах, развернулся и врезался лысиной в челюсть соседа своей первой жертвы. Звук раздался такой, как будто в глиняный пол молотом загнали кол.
Ламех тоже опустил голову и понесся на ближайшего белоголового. К сожалению, он лишь задел плечом бок цели, споткнулся и растянулся лицом вниз. Однако проломленная Ячменным Зерном дыра в обороне противника сделала свое дело. Когда Ламех снова оказался на ногах, все нифилимы были уже мертвы.
Тяжело дышали лишь черноволосые фигуры с мечами в руках. Распоряжался ими, как с удивлением заметил Ламех, совсем еще мальчишка, грязный и весь в синяках, но совершенно безусый.
— Проверьте, чтобы ни один не выжил, и освободите этих, — парень показал на товарищей Ламеха. — Раздайте им мечи нифилимов.
Тут примчалась еще одна шайка черноголовых оборванцев, тоже, очевидно, подчиняющаяся этому парню.
— Поторопитесь! — крикнул парень. — Хочу, наконец, увидеть солнце!
— Подождите! — раздался женский голос. — Не бросайте нас!
— Ждем, ждем, — успокоил Джаред. — Чем белые заняты? — спросил он у Урука.
— Идут.
Факелы нифилимов приближались к вершине. Свои, к счастью, добрались первыми. Вел их кривозубый горняк с близко посаженными глазами. За ним четыре женщины несли тело. Все, кроме главного, измазаны кровью.
— Что случилось?
— Упал. Я хотел его бросить, но они не дали.
— Нельзя, — покачала головой одна из женщин. Остальные согласно закивали.
— Некогда, — проворчал Урук. — Вы, шестеро, двигайтесь дальше. Джаред, гаси факелы.
— А ты что?
— Я тоже иду.
Урук взвалил на плечо раненого и зашагал к выходу. Пес понесся вперед.
— Не донесешь! — крикнул Джаред.
Первыми Урука обогнали женщины и их лупоглазый лидер. Вот его настиг Джаред.
— Догоняют.
— Иди вперед, гаси факелы. Это их задержит.
— А ты в темноте?
— Пес со мной. Он выведет.
Джаред сбил очередной факел и бросился к следующему. Урук тоже направился к очередному факелу, но тот внезапно погас, и стало темно.
— Пес, — шепнул Урук. — Ты где?
Пес гавкнул. Урук шагнул к нему.
— Веди, поводырь.
Джаред спустился в поле. Его седина покрылась бурой пылью, повязка на руке размоталась. Глядя на него, Ада вспомнила истории про сказочных горных джиннов, которые уводят в пещеры заблудившихся непослушных детей.
— Совсем близко дерутся, — заметил Джаред.
Ада кивнула. Бой барабанов доносился словно из-за ближайшего холма. Слышался даже звон оружия. Но ее больше всего волновал другой вопрос.
— Где Урук?
— Несет раненого. Я шел перед ним, гасил факелы. Что будем делать?
— Я послала людей обыскать склад, может быть, там есть оружие.
— А эти чем занимаются?
Невдалеке женщины забрасывали грязью какую-то яму.
— Хоронят своих.