Черные розы для снайпера

Васина Нина Степановна

Близнецы спали в гамаке – сантиметров десять от земли, над ними роились звонкие комары, в траве светились разбросанные игрушки. Мальчик Сережа сосал большой палец, а девочка Ева мизинец. Пес лаял на Карпелова и скулил, ему очень хотелось к Еве, но чужака нельзя было оставлять одного. Ева встала на колени и уткнулась лицом в теплые душистые тела. Потом просунула под них руки и с трудом приподняла. «Мама!» – прошептала девочка, открыв глаза и обхватив ручками ее за шею. «Муся!» – оглядывался мальчик и тер кулачком укус на щеке, отталкиваясь. «Бака!» – сказали они хором и показали на лающего пса.

– Пошли домой спать, мои хорошие, добрые мои, любимые

мои, как же я соскучилась!

По траве, высоко подбрасывая ноги, бежал сын Далилы – желтоволосый Кеша – помочь донести близнецов. Он кричал и размахивал руками:

– А мы все сделали! А я стрелял из пистолета! А в озере живет щука! Я умею говорить по-итальянски, о мама мия! Феличита! И по-французски! Ева, а ты – фаталь? – спросил, подбежав близко и протягивая через ограду руки. – Это мы с Хрустовым с веток кору ободрали, они теперь белые, как тело женщины! Ты фаталь или не фаталь? Он говорит – фаталь!

– Молчи, Кеша, молчи, болтушка ты несносный!

– Она – точно фаталь. – Карпелов поднимал вверх руку с сухарем, пес прыгал, извиваясь в прыжке телом.

В десять вечера Фабер примерно уселся перед телевизором у себя дома. Он не пошел в клуб, отменил встречу с немцами в дорогом ресторане, не поехал на выставку консервных банок знакомиться с моднейшим писателем и уговаривать его на сотрудничество. Более того, он отключил телефон. Развалившись в кресле и привычно погладив себя по животу, Фабер обнаружил, что за последние дни похудел. Он равномерно распределил перед собой на журнальном столике напитки. Климентий Фабер решил напиться основательно. Странно, но ему совершенно ничего не хотелось. Не хотелось есть, смотреть на голых женщин, не хотелось трогать их, не хотелось читать или спорить. Пока он раздумывал, с какой бутылки начать, в дверь длинно и настойчиво позвонили. На этом спокойный вечер Фабера закончился. Фабер включил телефон и позвонил вниз консьержке. Оказывается, к нему поднялся молодой человек, который утверждает, что он по работе. Консьержка звонила, но телефон молчал, «а молодой человек совершенно не представляет никакой опасности». Фабер посмотрел в глазок. Сначала он ничего не понял, потер глаза и опять посмотрел. Открыл дверь. Этот паренек из его службы охраны, о котором он напрочь забыл, действительно мог угрожать только костылем. Голова парня была перевязана, левая рука тоже перевязана и висела, закрепленная на привязи, нога в гипсе, правой рукой он опирался на костыль, одновременно зажимая ею полиэтиленовый пакет.

– Я бы не приехал, если бы не это, – парень кивнул на пакет, и Фабер не сразу понял, что он имеет в виду. Когда наконец Фабер вытащил пакет из его напряженной руки, вцепившейся в перекладину костыля, открыл и заглянул в него, ему показалось, что это происходит не с ним, что он успел напиться и заснуть, а в дверь позвонили во сне.

– Откуда ты? – Фаберу не хотелось спрашивать, он словно совершал ритуал, задавая вопрос и помогая парню войти в квартиру.

– Из травмпункта. Два часа там провел. Ерунда какая-то, понимаете, среди бела дня провалился в открытый люк…

– Да я понимаю, это я понимаю. – Фабер возбужденно прошелся туда-сюда по коридору и принес стул. – Садись. Рассказывай.

– Все узнал. Нашел ее. Вот адрес и фамилия.

– А это… – Фабер показал на пакет на полу. – Это ты где взял?

– В мусорнике взял. Ее мать выбросила, просто положила поверх мусора, понимаете, просто взяла и шлепнула сверху кучи. Мне показалось, что вы беспокоитесь, там ведь могут

быть отпечатки пальцев, ну и вообще…

– Подожди, подожди. Ты следил за женщиной?

– Довел ее до дома, – кивнул напряженным лицом парень, словно объясняя трудное правило, – узнал, где живет, а у нее скандал в доме, ее мать требует немедленно выбросить и больше не приносить в дом такие гадости, потом выходит и сама выбрасывает.

– Зачем ты это взял?!

– Мне показалось… Мне показалось, что она вам нужна, эта женщина. Что она вам небезразлична. Потом я подумал, это, конечно, не мое дело, но я подумал, что даже если вы ее ищете по другой причине, то это вам тоже поможет. Я не могу нести оружие домой, у меня два младших брата.

– Потрясающе, – бормочет Фабер, – просто потрясающе, нет, вы только подумайте! Откуда ты знаешь, что это вообще та самая женщина, которая мне нужна! – кричит он, потом закрывает глаза ладонью. – Хотя, конечно, – он показывает на парня, качает головой, – люк не заметил, да? – Фабер несколько секунд смотрит на пакет с автоматом, борясь с желанием пойти и выбросить его в мусоропровод. – Ты трогал его руками?

– Нет, я ничего не трогал, я взял пакет, с ним провалился, потом с ним сидел в травмпункте, правда, у меня промашка в такси вышла.

– Промашка в такси, – стонет Фабер.

– Пакет маловат, видите, ствол торчит. Мне таксист, пожилой такой мужик, говорит, положи, говорит, свое ружье спокойно, что ты к нему прилип, и сядь поудобней… Но там было темно, он меня хорошо не разглядел!

– Не разглядел, значит… И этот таксист теперь ждет тебя у двери дома?

– Нет. Я отпустил его еще за углом. Кое-как доковылял сам.

– Как тебя зовут? – Фабер начинает проявлять интерес и рассматривает паренька внимательнее.

– Паша.

– Паша, Паша… Что же мне с тобой делать, Паша?

– Мне бы домой, мать волнуется. Я зашел только отчитаться. Я так думаю, что, если вам этот автомат не пригодится, выбросьте его, но протрите. А если на нем ее отпечатки, так ведь это готовый компромат!

– Какой еще компромат?

– Из него недавно стреляли.

После этих слов Фабер перестал воспринимать сложившуюся ситуацию отстраненно и очень быстро оделся. Засовывая в карманы летней куртки деньги и документы, бегал по квартире, выключая свет. Пакет с оружием положил в дорожную сумку.

– Вот тебе, Паша, страховка. – Фабер помог Паше выйти из квартиры и вызвал лифт. – Я тебя отвезу домой, лежи себе отдыхай. – Он засовывал в нагрудный карман испачканной Пашиной рубашки деньги. Банкноты торчали, не помещаясь по высоте. – А я поеду проветрюсь и выкину эту гадость. Если получится. Хорошо, еще не успел выпить. Может, и не остановят.

В одиннадцать тридцать Фабер был уже далеко от Москвы. Он ехал на большой скорости по Кольцевой и расслабился настолько, что включил радио. Сначала Фабер подумал, что ему рассказывают фантастический сюжет. Что-то про космическую станцию, на которой установили огромное зеркало для отражения солнечного света. Фабер дослушал до конца и выругался. Он представил себе города, освещенные искусственным светом из космоса. Города, в которых часто нет горячей воды и электричества, нет денег, нет работы, где умирает ровно в два раза больше народу, чем рождается, эти города-призраки, подсвеченные искусственным отраженным светом, с пустыми улицами, с одинокими ночными прохожими, закрывающими головы руками, с обезумевшими бродячими собаками, ставшими вдруг серебристо-голубыми и обнаружившими на небе вторую луну.