Черные тузы
Шрифт:
– С этим я лично не знаком, но фамилию его слышал, – Марьясов подлил в стакан заварки, бросил ещё один ломтик лимона и стал мять его ложкой.
– Личность этого Рыбакова я выяснил, – сказал Васильев. – Это без проблем. Имеет сельскохозяйственное образование, начинал агрономом в каком-то захолустье. Защитил кандидатскую, но научную карьеру не сделал. Рыбаков вообще по натуре практик. Занимается переработкой сельскохозяйственной продукции, своя сыроварня, колбасный и коптильный цех, собирается теплицы строить и ещё что-то. Короче, крестьянин, навозная душа.
– Точно, точно, помню его, – прищурился Марьясов.
– Думаю, этот Рыбаков не наш кандидат, – Васильев покачал головой. – Не тот человек, такой к чужому чемодану не притронется. Впрочем, черт его знает, может, у него клептомания или ещё какая заразная болезнь. Рыбаков человек обеспеченный, не шпана какая-нибудь. Свое дело, особняк в Подмосковье, четырехкомнатная квартира в центре Москвы и ещё кое-какая недвижимость. Жена домохозяйка. Дочери Татьяне девятнадцать лет, живет с родителями. В Москве из автобуса Рыбаков вышел первым, собирался поймать такси. Факт, казалось бы, незначительный. Но в общем, контексте этот поступок можно оценить по-разному. Зачем выходить из автобуса, если в нем тебя довезут прямо до дома?
– Откуда у тебя вся эта информация? – Марьясов сладко зевнул.
– Все старик Пантелеев, помощник нашего мэра, – ответил Васильев. – Он помогал составлять списки людей, которых собрались пригласить на семинар.
– Вот как, Пантелеев? – Марьясов хмыкнул. – Этот старый козел ещё жив, ещё ходит? Господи, когда же его, наконец, похоронят?
Васильев повертел в руках записную книжку, перевернул страницу.
– Еще одним пассажир некто Мосоловский Вадим Сергеевич. Житель Москвы, сорок четыре года, трижды разведен, в настоящее время живет с престарелым отцом. У Мосоловского свой бизнес в Москве, ему принадлежат два продовольственных магазина, он имеет долю в одном из автотехцентров. Одно время импортировал пиво из Чехии и Германии. Он, судя по отзывам, очень пробивной тип, со связями.
– Со связями, – хихикнул Павел Куницын. – В наш город он бы и не сунулся со своим пивом. Иначе наелся бы битого стекла от бутылок. У нас здесь своя монополия. Правильно, Владимир Андреевич?
– Помолчи, – Марьясов нахмурился.
– Мосоловского пригласили по старой памяти, – продолжил Васильев. – Он начинал в Подмосковье. Его помнят, вот и позвали. Он не стал отказываться. Не то, чтобы это совещание каким-то боком интересовало Мосоловского, но, видимо, он решил, что старым приятелям отказывать неудобно, и согласился приехать. По дороге сюда у него сломалась машина. Он оставил водителя на трассе копаться в моторе, а сам добрался до дворца культуры на попутке.
– По твоему, получается, украсть портфель некому, – Марьясов хмыкнул. – Все пассажиры респектабельные люди. Тем не менее, портфель пропал.
– Я ещё не закончил. Так вот, в том же автобусе ехал корреспондент газеты Росляков, наверняка вы его запомнили. Он много крутился в фойе и успел всем надоесть. Развязный тип, из тех людей, кому наглость заменяет чувство собственного достоинства. Когда началась неофициальная часть, ну, что-то вроде фуршета, он тоже поусердствовал. То ли он кого-то пытался напоить до поросячьего визга, то ли Рослякова пытались напоить. Анекдоты похабные рассказывал. Все повторял, мол, если городской мэр трезвый, пусть того немедленно приведут к Рослякову, он хочет разговаривать с мэром. А когда мэр так и не появился, Росляков сказал про него, – Васильев произнес длинное грязное ругательство.
– Ну, с этой оценкой мэра и я согласен, – склонил голову Марьясов. – Этот Росляков в какой-то степени опасен? У журналистов часто бывают всякие связи и знакомства.
– Не опасен ни в малейшей степени, – покачал головой Васильев. – Если бы у него были сколько-нибудь значительные связи, он не работал рядовым корреспондентом, в тридцать-то один год. Несколько лет в газете – и до сих пор никаких перспектив.
– Может, у него таланту нет? – предположил Куницын.
– Какая связь между талантом и продвижением по службе? – удивился Васильев. – Ничтожество этот Росляков, полный придурок.
– Да, тридцать лет человеку, а он все корреспондент, – сказал Марьясов. – Это невольно наводит на размышления об умственных способностях человека.
– Говорю же, полный придурок, – повторил Васильев. – При всем том вряд ли он решится на кражу чужого чемодана. Ну, бутылку во время фуршета со стола стянуть, это в его стиле, его почерк. Но чемодан из чужой машины? Нет, вряд ли бы Росляков протянул к нему руку. Или я совсем не разбираюсь в людях.
– И кто же последний, четвертый, из этой компании?
– Как раз этот четвертый по фамилии Овечкин и вызывает беспокойство, то есть наибольшее подозрение. О нем не известно ничего или почти ничего. Без году неделю работает коммерческим директором в фирме с редким оригинальным названием «Прогресс», зарегистрированную в Москве. Эта лавочка занимается импортом и оптовыми продажами турецкого и индийского линолеума и ковровых покрытий. Овечкина на эту должность взяли случайно, по объявлению в газете. Долго не могли найти человека с образованием и опытом работы, дали объявление, в числе прочих приперся этот Овечкин. Ну, и взяли его. На совещание приглашали директора «Прогресса», но тот то ли заболел, то ли не захотел тратить выходной день на всю эту ерунду, короче, прислал вместо себя нового коммерческого директора.
– А почему на областное совещание приглашают какого-то московского хмыря, который торгует линолеумом? – Марьясов фыркнул.
– Эта фирма поставляла ковровое покрытие для нового здания мэрии.
– Разумеется, приглашают всякий сброд, совещания устраивают, чтобы губернатору пыль в глаза пустить, – Куницын снял очки и стал протирать стекла носовым платком. – Чего удивляться, когда у самого уважаемого в городе человека, – он, близоруко щурясь, посмотрел на Марьясов, – когда у такого человека вещи ценные пропадают. Рупь за сто, что чемодан спер этот Овечкин, больше некому.
– Я бы не стал торопиться с выводами, – помотал головой Васильев. – В дороге все эти ребята весело проводили время, выпивали, закусывали. Травили анекдоты, а Росляков, зациклившись на том, что не поговорил с мэром, продолжал его оскорблять. А когда Лысенков выходил из автобуса менять колесо, все четверо оставались в салоне. А они, выпивши, не следили друг за другом, темно было и настроение приподнятое. Теоретически шансы украсть чемодан у всех равные.
– Вот именно, из этого и надо исходить, – кивнул Марьясов. – Именно из этого, что шансы равные.