Чёрные вдовы
Шрифт:
– Хочу сразу приступить к делу, я люблю Марию Николаевну, мы с нею любовники.
Тарновский побледнел. Не то что он был оглушён этим известием, но сама форма, в которой оно было изложено, откровенная наглость и выбранное место сильно на него подействовали.
– Как вы смеете так заявлять?
– Смею и ещё обещаю, что никому не позволю обижать эту женщину. Она рассказала мне о том, какому насилию подвергается от вашей персоны. Я взялся защищать её. Прошу немедленно дать ей развод.
– Это наше с ней дело, – опомнился Василий.
– Это и моё дело,
– Предлагаю стреляться на расстоянии двух шагов.
Тарновский долго молчал, но наконец выдавил из себя:
– Если я разведусь, вы на ней женитесь?
– Ещё чего не хватало, мы и так с ней будем прекрасно общаться. Она любит богатство и роскошь, а я не настолько обеспечен, чтобы дать ей всё это.
Всю ночь Василий не спал, а обдумывал, как поступить. Он был труслив, слаб и малодушен, драться на такой дуэли – это заранее знать, что будешь убит. Кроме того, он всё ещё любил Марию и не хотел её терять. Тогда он решил сыграть простачка и на другой день написал Боржевскому любезное письмо: «Уважаемый С. З. Прошу Вас зайти ко мне на несколько минут». Как будто между ними так ничего и не случилось.
Стефан Здиславович ответил: «Милостивый государь! Меня очень удивляет, что после нашего вчерашнего разговора Вы сделали вид, будто такого разговора не было вовсе. Вы можете не придавать этому никакого значения, но я требую немедленный ответ – будете ли Вы со мною драться или нет?» Василий, в свою очередь, ответил: «Считаю, что наш разговор был простым недоразумением, и ничего серьёзного в нём не наблюдаю. Я со всей ответственностью заявляю, что отказываюсь драться с Вами, между нами не произошло ничего такого, что позволило бы Вам трепать дорогое для меня имя супруги. Посему я отказываюсь вести дальнейшие объяснения ни по этому поводу, ни по какому иному. Оставьте в покое меня и мою семью».
Тарновский очень не хотел дуэли, он смертельно боялся наглого и развязного бретёра, который не скрывал, что хочет убить его. Но Боржевский не собирался отступать от задуманного. Ситуация зашла в тупик.
И тут Мария Николаевна, организатор всей этой истории, решила сама взяться за её решение. Скандальное убийство мужа при таких обстоятельствах было ей невыгодно, она и так уже была «засвечена» в приличных домах Киева. И женой поляка она становиться не собиралась, у Василия ещё были деньги, и пренебрегать этим было бы глупо, а у Боржевского – нет, и при такой жизни не ожидались. Тогда и состоялся этот разговор:
– Ты не способен защитить меня, свою жену, ты трус и боишься Стефана.
– Я не трус, ты сама не желаешь с ним расстаться, и почему я должен из-за этого жертвовать жизнью?
– Ладно, я сама решу этот вопрос, чтобы всё оставалось на своём месте, – твёрдо заявила Мария и добавила тихо: – Пока.
От всех этих проблем, свалившихся на голову весёлого и беззаботного кутилы, каким был на самом деле Вася, у него начались головные боли, он был близок к помешательству настолько, что обратился за помощью к врачу.
В том году начало декабря принесло на древний город снег и ветер. Мощные заряды снега обрушивались на редких прохожих, заметали кучеров, сидящих на облучках своих саней в ожидании клиентов. Да кто рискнёт путешествовать в такую погоду, разве что нужда заставит. Вот и Василий Васильевич отправился в клуб, хоть немного развеяться от мучивших его кошмарных мыслей, коли врачебные микстуры не помогают. В клубе тепло, вина, коньяки, закуски… Женщины тоже были, но Тарновский не стал искушать судьбу. Завтра всё может узнать супруга, у неё знакомые в этих заведениях ещё от прошлых весёлых застолий, тогда последний козырь у него выбьет. Вернулся домой под утро.
Стефан Здиславович, едва получив известие об отъезде хозяина, немедленно явился, в нетерпении занять своё место в супружеской постели. Вдоволь накувыркавшись и утолив свою страсть, они затеяли совещание:
– Ну что ты предлагаешь, Марьюшка, в отношении твоего тирана, хочешь, я просто застрелю его?
– Желаешь пойти на каторгу? Это непременно случится.
– Нет, на каторгу не хочу, лучше уж застрелиться. Но есть же какой-то выход?
– Выход есть, я предлагаю тебе примириться с Васькой, и оставим всё как есть.
Боржевский перевернулся и чуть не упал с кровати:
– Ни за что!
– Обожди, не кипятись. – Мария Николаевна погладила любовника по груди, животу, спустилась ниже, отвлекая его внимание на приятные сексуальные забавы.
Стефан Здиславович замолчал и часто задышал, почувствовав ласковые женские ручки внизу живота.
– Зачем нам сейчас дуэль, только привлекать внимание полиции и жаждущей до спектакля публики?
Мария убрала руку, чтобы любовник немного успокоился и стал способен воспринимать её доводы.
– А если он снова начнёт над тобой измываться?
– Нет, сейчас более того уж не будет, он испугался. А ты будешь по-прежнему навещать меня.
Последняя фраза Тарновской решила исход совещания, Боржевский согласился с её доводами.
– Когда и где произойдёт наше примирение? – поинтересовался поляк, вновь привлекая к себе такое манящее женское тело.
– А вот это нам с тобой и предстоит сейчас обсудить.
Но обсуждение состоялось уже поздней ночью, любовник не мог больше сдерживать свою страсть и набросился на женщину, как изголодавшийся хищник на добычу.
Ушёл он лишь в три ночи, Василия ещё не было.
День уже перевалил на вторую половину, когда за обедом Мария объявила мужу:
– Ну что ж, милый, я готова примирить тебя с Боржевским.
Она уже давно не называла Василия таким словом, поэтому он понял, что жена что-то надумала, ведь у Маришки ничего не бывает просто так.
– Как это я смогу с ним примириться, когда он хочет меня убить?
– Я всё решу, и сделать это надо при всех, чтобы по Киеву больше не ходили сплетни о нас.