Черные вороны 11. Ураган
Шрифт:
– Изменилась. Ты прав… – ее голос прозвучал глухо, чуть срываясь. – А ты совсем не изменился, и ты никогда не чувствовал меня. Нет, я ему доверяю. По крайней мере, намного больше, чем палачу, который казнит людей по чьему-то приказу. Не моему мужу, а тому, кто равнодушно пробыл вдали от нас более полугода и вообразил, что много обо мне знает.
– Доверяешь? – я ударил по столу, раскрошив его на хрен. – Ему доверяешь, а мне нет?– В два шага оказался возле неё, и, схватив за плечи, резко поднял вверх. – Я равнодушно наслаждался жизнью вдали от вас, Дарина? Ты действительно так считаешь? Думаешь,
Она с вызовом и ненавистью смотрела мне в глаза, короткие пряди влажных волос упали ей на лицо и на секунду я увидел этот же образ, только с запрокинутой головой, пересохшими губами и закатившимися от наслаждения глазами. Когда она настоящая? Тогда, когда стонала, извиваясь в моих руках или сейчас, когда бьет меня наотмашь упреками?
– Я знаю только то, что тебя не было, и знаю сейчас, где ты и кто ты. Остальное не имеет никакого значения. И да, я тебе не доверяю. Впрочем, как и ты мне… – несколько секунд она смотрела, разглядывала моё лицо, а потом добавила. – Долгие месяцы я лгала твоим детям…Шесть месяцев лжи! Одна эта ложь заставляет меня ненавидеть тебя.
Как же было сложно устоять перед этими обвинениями. Не взорваться в бешенстве от несправедливых упрёков или же, наоборот, не поверить им с глупой надеждой, что всё это время я мог значить что-то для неё.
Усмехнулся, оглядев её с ног до головы:
– И как? Трудно было долгие шесть месяцев лгать моим детям в объятиях другого мужчины? Что ты говорила им, когда приводила его в нашу спальню? Или не в нашу? Может, ты купила новый дом для своей новой жизни?
Прорычал, не отрывая взгляда от лица:
– Ты так хотела быть свободной, Дарина…Так какого дьявола ты не наслаждалась своей долбанной свободой и своим мужчиной?
Последние слова проорал ей в лицо, на секунду забыв о том, где мы находились. Сжал руки в кулаки, впиваясь когтями в кожу, стараясь успокоиться, и уже тише добавил то, что хотелось сказать ещё вчера, когда сдёрнул с её лица повязку.
– Я же сделал всё, чтобы вы были вместе, Даша. Я сделал для этого то, что ещё полгода назад сам считал невозможным. Я оставил тебя с ним, я хотел, твою мать, чтоб ты была счастлива, понимаешь? Счастлива! Чтобы улыбалась, чтобы наслаждалась жизнью и забыла о боли. Это единственное, чего я хотел. Отдать тебе всё, чтобы ты строила свою жизнь заново! Чтобы ты…Твою мать! Всё зря!
Она обмякла в моих руках, и я нахмурился, когда увидел, как дрогнул ее подбородок и увлажнился взгляд, задрожали ресницы.
– Счастлива? С другим? Свободна – да… но не счастлива… но не с другим.
Она вдруг обхватила моё лицо ладонями, и меня пронизало током от прикосновения её холодных пальцев:
– А ты? Ты правда считаешь, что я могла вот так.... с ним? – она сглотнула. – Когда-то я поклялась тебе…и я не нарушила эту клятву.
Я хотел захохотать ей в лицо. Дарина действительно думает, что я поверю ей? Я собственными глазами видел её на этих кадрах… с ним. Изо дня в день. Везде. Он и она. Он и мои дети. Он…везде только он. Улыбается ему, танцует в его объятиях, и ни хрена не отрицает свои отношения, отвечая на провокационные вопросы журналистов.
Обхватила моё лицо, тревожно вглядываясь в него влажными глазами, намекает, что не была с ним. И, вашу ж мать, как же мне хотелось поверить этому. Знать то, что я всё ещё нужен любимой женщине. Что она не изменяла мне ни с кем.
Встряхнул себя мысленно, а разве она говорила подобное, Мертвый? Ведь отрицания не было. Сплошные недомолвки. Будто игра. Но зачем ей эта игра? Боится меня? Наивный идиот. Всё просто – она не верит, что я действительно хочу помочь, и хочет подстраховаться.
Как только осознал это, ледяное безразличие завладело всем телом, будто оно выжидало момента наконец вступить в свои права, напоминая, за что меня ценил Лис. Скинул с себя её руки и холодно улыбнулся.
– Я всё понял, Дарина. Не обязательно играть тут большую любовь. Я обещал помочь и не отступлюсь от своих слов, чего бы мне это ни стоило.
Отвернулся от неё и достал рацию из кармана:
– Успокойся и приведи себя в порядок. Сейчас тебя отведут в камеру.
Она перехватила мою руку и резко развернула меня к себе:
– Играть? – её голос сорвался. – Ты считаешь, ТАК можно играть? – Дарина вцепилась в воротник моей рубашки. – Ты помнишь ту клятву… скажи, помнишь? Я не могу и не стану что-то доказывать… просто ты вспомни… пожалуйста.
Глава 11
Она спрашивает, помнил ли я ту клятву? А разве мог я забыть, что стал её первым, и заверения, что останусь единственным? Разве у меня был хоть один шанс забыть? Как и то, при каких обстоятельствах она была дана. Как и то, как зовут моих детей. К сожалению, я помнил каждое мгновение, проведённое рядом с Дариной, тогда как все дни без неё превратились для меня в бесконечно долгую серую однообразную рутину, трясину, которая засасывала своей безысходностью.
Положил руки на её запястья и грубо сжал:
– Я не знаю, о какой клятве ты говоришь, Даша. Да, я забыл! Зачем помнить те клятвы, которые нарушены? – пожал плечами. – И мне самому не нужны твои доказательства… – рывком притянул её к себе и прошептал практически в губы. – При желании я могу просто задушить тебя и навсегда оставить только своей. Ты бы разрешила убить тебя, девочка? Ради правды? Умереть, доказывая мне, что ты никогда не лгала? Умереть сейчас от моих рук!
Её глаза расширились, и я усмехнулся. Конечно, она откажется. Я в этом не сомневался ни секунды.
– Отдай мне флешку. Скажи мне где она…я знаю, что ты ее спрятала. Назови место! Я достану ее сейчас и мы покончим с ложью!
И она продолжает молчать, а я чувствую, как по моим губам растекается улыбка ледяного равнодушия. В миллиметре от мои губ, так, что мы ощущали горячее дыхание друг друга. Вот она, та хрупкая минута, когда она должна решить, да или нет. Готова ли вручить мне свою жизнь и жизни всех тех, кто в этом замешан, или в эту секунду мы станем чужими, и будем ими вечно. Незнакомцами, которые больше не смогут верить друг другу. И я был уверен в её выборе, пока она неожиданно не обняла меня, впиваясь холодными пальцами мне в затылок, и, глядя прямо в глаза, не прошептала: