Чёрный ангел
Шрифт:
Она придумала другой план, чуть более рискованный. Подняться на лифте на четвертый этаж, оставить дверь лифта открытой, позвонить в дверь, застрелить Хахаля, сесть в лифт и уехать. Есть небольшой риск, что кто-нибудь из соседей в самый неподходящий момент решит вынести мусор, но у него не будет времени как следует разглядеть Людмилу. Скорее всего, не успеет он сообразить, что произошло, как она уже будет в лифте. А для страховки можно надеть маску.
С осуществления этого замысла и началась полоса невезения. Каким-то торопыгам не хватило терпения дожидаться лифта, и они поперлись наверх пешком. Из-за них у Людмилы не было времени выстрелить второй раз, пришлось спешно спасаться бегством. Она всю ночь стучала зубами, гадая, отправила ли Хахаля к праотцам, нет ли, и только под утро забылась тревожным сном, подумав, что выяснит все на похоронах Этой Твари. Но на похоронах папаша не позволил ей потереться в толпе, послушать разговоры, а потом отказался ехать на поминки.
Домой Людмила приехала на грани истерики. Спасибо, бабушка надоумила, что нужно делать. На поминки Людмила все-таки попала. Но что толку? Никто из сотрудников матери понятия не имел, что стало с Хахалем. Елизавета, соседка Этой Твари, которая уж точно должна была знать, жив О'Нейл или нет, почему-то не явилась ни на похороны, ни на поминки.
Все это наводило на самые тревожные мысли. В любом случае - мертв ли Хахаль, ранен ли - должен был подняться невообразимый шум. Соседка обязана была позвонить сотрудникам матери, рассказать им о покушении на Хахаля. Почему она этого не сделала? Что произошло?
Людмила терялась в догадках, нервы не выдерживали напряжения. Ночные кошмары принесли новое осложнение: бабушка буквально извела ее заботой, не оставляя ни минуты на размышления, не говоря уже о действиях. На следующую ночь Людмила была вынуждена оглушить себя снотворным.
А потом эта поездка к Елизавете, которая еще больше все запутала. Как объяснить ее внезапное исчезновение? Как объяснить исчезновение О'Нейла? Почему его не оказалось ни в одной из больниц и ни в одном из моргов города? А тут бабушка совсем уж некстати начала фантазировать насчет безумных денег, якобы скопленных матерью, и злодейского убийства Елизаветы, якобы совершенного сожителем Этой Твари. Когда Светлана Георгиевна додумалась до необходимости срочного похода в милицию, на Людмилу нашло затмение. Как она взорвалась! На секунду ей показалось, что она сейчас прикончит бабку. Людмила сама себя испугалась, оттого и побежала... Навстречу убийце в элегантном пальто.
Если нами правит какая-то высшая сила, то у нее на редкость извращенное и неприятное чувство юмора. Только им можно объяснить, что в игру, затеянную Людмилой, впутались два негодяя, которые - подумать только!
– тоже охотились за деньгами. За совершенно другими деньгами, но в то же самое время и, главное, примерно на той же территории. И цепочка идиотских совпадений привела к тому, что Людмила попала к ним в лапы.
Без разницы, договорились бы они все-таки убить ее или оставить в живых. Вполне достаточно того, что ее намеревались допросить под наркотиком. Людмила как на духу выложила бы им всю правду про убийство матери и миллионы О'Нейла. Один дьявол знает, к каким последствиям это привело бы, но уж точно не к приятным - во всяком случае, для Людмилы. Она не собиралась становиться игрушкой в чужих руках.
Ей повезло, она ускользнула от них и даже не покалечилась, прыгнув с четвертого этажа. Но что теперь? Вернуться домой она не может. Во-первых, негодяи, от которых она удрала, конечно, обнаружили "жучок" и приемник. Она слышала достаточно, чтобы сильно испортить им жизнь, и они наверняка захотят ликвидировать возможный источник неприятностей. Во-вторых, бабушка, скорее всего, уже побывала в милиции и подкрепила просьбу разыскать пропавшую внучку своими байками о деньгах. В милиции теперь уверены, что у Людмилы был замечательный мотив для убийства, и ее исчезновение - лишнее свидетельство в пользу ее вины. Они рассмотрят ее алиби под микроскопом, и кто знает, что им удастся разглядеть...
В-третьих, О'Нейл, по-видимому, все-таки выжил. Не очень понятно, как ему это удалось (Людмила стреляла прямо в сердце с расстояния в двадцать сантиметров), но чем иначе можно объяснить мертвое молчание относительно его участи? Допустим, это милицейские игры, призванные выманить убийцу. Но милицию-то должен был вызвать кто-то из соседей, а это значит, что весь подъезд в курсе. Не могла же десятилетняя соплюшка, дочь Елизаветы, так мастерски играть роль? Нет, не могла. Логичнее допустить, что пуля попала в какой-нибудь медальон или во что-нибудь этакое. О'Нейл выжил и спрятался, опасаясь повторного покушения.
А если он выжил, то теперь расскажет о своих миллионах и опишет внешность стрелявшего. Маска маской, но глаза у Людмилы не были закрыты. Та черноволосая коротышка сказала, что глаза у Людмилы такие же, как у матери. И, судя по траурной фотографии, висевшей в холле, не наврала. Надо же было так опростоволоситься! Явиться к любовнику матери с пистолетом и оставить открытой единственную часть лица, которую он узнает с первого взгляда. Помимо глаз, Людмила не унаследовала от матери ни одной черты. Знала бы - нацепила бы вместо маски темные очки.
Знала бы... Эх, что теперь причитать. Нужно думать, как выпутаться.
Дверь в комнату открылась, и перед Людмилой предстала Валерия с подносом в руках.
– Ну, как ты, Дарья? Жива? Ох! Вижу, не очень. Есть-пить-то сможешь?
Людмила печально покачала головой и показала на горло.
– Это мы сейчас поправим. Я тебе одну сосалку дам, она живо голос вернет и глотать позволит. Погоди-ка.
– Она стремительно вышла и через минуту-другую вернулась с упаковкой пастилок для горла.
– Держи. Дососешь - выпьешь чаю. При ангине нужно много пить.
Валерия забрала с подноса чашку кофе и скрылась в глубине дома. Потом появилась с двумя чайниками и чистой чашкой. Налила заварки, разбавила кипятком, положила кружок лимона.
– Погоди. Пусть немного остынет.
Людмила кивнула, попытавшись выразить взглядом горячую благодарность. Валерия села к ней на постель.
– Я хотела с тобой поговорить, Дарья. Не дергайся, выслушай сначала. Как я понимаю, у тебя серьезные неприятности. Я не собираюсь выпытывать какие, но помочь могу. Я богата, у меня большие возможности. Хочешь, сделаем тебе новые документы и даже подновим внешность. А если все не так плохо, как я предполагаю, просто поживи пока у меня, разберись в себе, подумай, что будешь делать дальше.
– Зачем вам это нужно, Валерия?
– От удивления Людмила совсем забыла, что потеряла голос.
– Вы же сами назвали себя индивидуалисткой, говорили, что не терпите постороннего присутствия в доме...
Валерия ухмыльнулась.
– Нравишься ты мне очень.
Эта ухмылка и взгляд, которым она окинула Людмилу с головы до пят, не оставляли сомнений насчет того, что именно подразумевалось под словом "нравишься".
– Ну-ну, я же тебя ни к чему не принуждаю, - насмешливо сказала Валерия, глядя на перекошенное лицо девушки.
– У тебя полная свобода выбора. Если хочешь, можешь поискать другое убежище. Правда, я не уверена, что тебе попадутся столь же снисходительные покровители, но попытка - не пытка, верно? И, в конце концов, это будут уже не мои проблемы.