Черный ангел
Шрифт:
— Не обращай внимания, — сказала Марго покровительственно. — Аборигены едят тем же способом, что и ты. Просто старая привычка, от которой давно пора избавиться. Но давай поговорим о тебе. Ты, я так понимаю, сирота?
— Да. Наверное. Не знаю точно.
Марго кивнула:
— Знакомая история. Вот что я тебе скажу. Существует такая организация, ООН. У них есть программа «Родные адреса». Напиши им. Сообщи все, что помнишь, о своих родителях. Если ничего не помнишь, ДНК можно сдать. Если только твои родственники живы, их найдут, поверь мне. Молодым очень тяжело без поддержки. Тебе учиться надо, а не в барах
— А вы? — спросил Крэк и отпил из стакана. — Вы не обращались в эти «Адреса»?
— Видишь ли… — Марго замялась.
Крэк тонко улыбнулся.
— Значит, не только за мной прошлое тянется подобно змеиному хвосту, который давно пора отбросить, — произнес Джонс. — Но я послеживаю за событиями. Вот срок давности истечет, а может амнистию объявят. Тогда и обращусь в ООН. А вы хотели бы вернуть прошлое — то, довоенное? Увидеть своего младшего сына снова?
И тут Марго совершила ошибку.
— Прошлого не вернешь, — сказала она. — В наших руках только будущее. У меня теперь есть дочь, Неждана. Подарок судьбы. Вот об этом мне и надо думать. Хватит бередить сердце пустыми воспоминаниями.
— Ну, ясно, — понимающе кивнул Крэк.
Голос его чуть дрогнул. Но Марго этого не заметила. Против своей воли она погрузилась в воспоминания о маленьком Джотфриде.
Принесли чек, и Марго заплатила.
— Прекрати, — сказала она, пресекая движение Джонса к своему кошельку. — Мне было очень приятно с тобой позавтракать. Отдашь потом. Мы теперь часто будем видеться.
— Мне тоже было очень приятно, — сказал Крэк. — Спасибо вам за все.
И они расстались.
— А у отца теперь частная медицинская клиника, — закончил Крэк рассеянно. — Через две улицы от нас, представляешь? «Цветок метели» называется.
— Ты ее неправильно понял, — сказала Кати. — То есть, она солгала тебе. Ну сам подумай. Она столько пережила, передумала. Она до сих пор страдает и надеется. И тут подходит какой-то хмырь, и начинает расспрашивать о самом сокровенном. У женщин тоже есть гордость, знаешь ли.
Кати поднесла чашку к губам и сделала несколько маленьких глотков. Крэк просто божественно заваривал чай. Этому Крэк научился в монастыре Дзоканг. И этот навык относился к числу самых безобидных умений, приобретенных Джонсом во время обучения в монастыре.
В основном послушников Дзоканга учили править миром.
Крэк покачал головой. Теперь на единственном стуле сидел он. Кати лежала на тахте, укрывшись пледом. Роскошные светлые кудри, которыми она так гордилась, были надежно упрятаны под махровое полотенце. Девушка намотала его на голову наподобие чалмы.
— Ты так говоришь, чтобы утешить меня, — сказал Крэк. — Спасибо. Не знаю, чтобы я без тебя делал. Но я думаю, что мама сказала правду.
Губы у него задрожали. Но Джонс справился с собой.
— Великий Будда, — сказал Крэк. — Я разругался с Садху. Я настоял, чтобы меня направили сюда, хотя этот участок принадлежал другому кэнмену. Проще было, наверное, срыть Гималаи до основания детским совочком, но я это сделал. Я сделал это для того, чтобы встретиться с родителями. И все оказалось
— Все образуется, — сонно сказала Кати. — Что-нибудь придумаем.
Помолчав, Крэк добавил:
— Садху советует соблазнить жену Покатикамня.
— Что он еще может посоветовать, — ответила Кати меланхолично. — Но этого ты не сможешь сделать, к сожалению. Жена Покатикамня умерла, сегодня похороны.
— Разве она была старая? — удивился Крэк.
— Нет, всего лет на десять старше нас, — ответила Кати. — Она болела чем-то… Сейчас, кстати, должна начаться трансляция с отпевания. На заводе говорили, что начало церемонии назначено на полтретьего. Многие собирались идти, попрощаться. Да и по телевизору показывать будут. Как его… По «Славии». Всем советовали посмотреть.
Крэк поцеловал жену.
— Этим я, пожалуй, и займусь, — сказал он. — А ты спи, отдыхай.
Они сняли квартиру с обстановкой, хотя это было несколько дороже. Крохотный плоский телевизор на стене единственной комнаты входил в комплект мебели. Кати и Крэк считали, что телевизор в спальне — это разврат. Телевизор перевесили в кухню. Туда Джонс и направился. Измученная Кати заснула раньше, чем Крэк осторожно прикрыл за собой дверь.
Житие св. Ирвинга Хутынского. Фрагмент 4. Сорванное отпевание
И видел я другого Ангела сильного (…). В руке у него была книжка раскрытая (…). Он сказал мне: Возьми и съешь ее, она будет горька в чреве твоем, но в устах твоих сладка как мёд.
— Скоро начнется отпевание госпожи Брюнгильд Покатикамень, — пояснил отец Анатолий. — Если вы не верите мне, вы можете принять участие в службе в качестве рядового монаха. Я готов разрешить вам это, хотя это нарушение устава. Но люди важнее мертвых букв.
— Я вам верю, — ответил Ирвинг. — Разрешите мне принять участие в отпевании.
— Пётр, найди подходящую по размеру рясу для господина Ирвинга, — обратился отец Анатолий к послушнику. — И объясни его обязанности.
— Но… — возмутился было Пётр.
— И принеси обед господину Покатикамень, — жестко оборвал его духовный наставник.
Пётр поцеловал его сморщенную старческую руку и решил, что начальству виднее. Вскоре он вернулся с едой и одеждой.
Ирвинг старательно повторял действия, которые показал ему Пётр. От торжественно-заунывных голосов певчих, дыма множества свечек, поставленных за упокой Брюн и монотонного голоса отца Анатолия кружилась голова. От приторного запаха ладана Ирвинга слегка подташнивало. Хутынский собор был полон. Несколько женщин плакали. Люди любили Брюн. По мере возможности она занималась благотворительностью, иногда в случае явной несправедливости властей ей можно было пожаловаться. Но очень осторожно: факты она всегда проверяла лично.