Черный ангел
Шрифт:
Карл покачал головой:
— Ты неплохо подготовилась. Надо будет и мне прочесть этот раздел. Я был очень голоден, и успел незаметно приложиться к каждому монаху, — продолжал Шмеллинг. — Но я был слишком слаб, чтобы убить их всех. Если бы они захотели утащить тебя, я бы не смог их остановить. Я дождался, пока они уйдут, и принес тебя домой.
— И переодел, — пробормотала Брюн.
— Я тебя еще и искупал, — сказал Карл. — Ты вся была в чем-то вязком, типа смолы.
— Что с Дашой теперь?
— Они ее похоронили, — сказал Карл.
Брюн шумно вздохнула:
— Значит, инициация все-таки началась…
— Да, —
— Господи, — всплеснула руками Брюн. — А сколько уже времени прошло?
— Три дня.
— Мы должны попасть туда! — воскликнула Брюн. — Даша скоро придет в себя. Если она очнется в себя в гробу, она…
— Я позаботился, чтобы гроб оставили открытым, — сказал Карл. — И у вас же не могила, а собственный склеп. Я уже размышлял о том, как попасть внутрь. Монастырь окружен силовым полем, как и твой дом. Нам его не преодолеть. Но можно взорвать один из столбов. Напряженность поля понизится. Тогда можно будет пройти.
— Это слишком шумно, — возразила Брюн. — Набегут монахи, просто люди. Мы с тобой еще не очень хорошо умеем драться. Справимся ли мы с таким количеством людей?
— Есть у меня одна идея, — сказал Карл. — Для этого я до сих пор кормлю твоего мужа с ложечки и меняю ему памперсы. Но от тебя тоже кое-что потребуется.
Шмеллинг поколебался и добавил:
— Я не знаю, согласишься ли ты.
— Если уж ты меняешь памперсы на своем враге и кормишь его с ложечки, чтобы спасти моего ребенка, — сказала Брюн. — То мне и вовсе не след ломаться.
— Это другое, — ответил Карл. — Я слышал, у вас считается дурной приметой прикидываться мертвым.
Житие св. Ирвинга Хутынского. Фрагмент 3. Ключ к познанию
По плодам их узнаете их. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые.
— Ваша… ммм… — начал Петр.
— Племянница, — помог ему Ирвинг.
— Ваша племянница похоронена на церковном кладбище рядом с монастырем, — продолжал тот. — Оно находится рядом с братской могилой воинов двести двадцать девятой стрелковой дивизии, участвовавшей в освобождении Новгорода.
— Что-то я не припомню, чтобы дивизия с таким номером участвовала в освобождении Новгорода, — задумчиво сказал Ирвинг. — С братом, по-моему, вообще не было мотострелков.
Петр шмыгнул носом и ответил:
— Эта могила времен второй мировой войны.
— Ааа, — сообразил Ирвинг.
Он исподволь рассматривал собеседника. Фраза отца Анатолия о том, что они с Петром могли бы подружиться, вызвала у Ирвинга горькую усмешку. Единственный человек, которого Ирвинг мог назвать своим другом — глава их отряда вольных стрелков «Левая рука Будды» погиб в Непале во время ночной атаки. До недавних пор Ирвинг считал, что есть еще один такой человек — Карл Шмеллинг. При воспоминании об этом Ирвинг покрылся холодным потом, и мурашки побежали по спине. Он погрузился в мрачные размышления и уже не слушал того, что говорит Пётр. Радовало только то, что Ирвинг, очевидно, выглядел так же юно, свежо и неиспорченно.
Пётр смолк. Ирвинг обнаружил, что они стоят у входа в небольшой бетонный склеп. На крыше его грустил бронзовый ангел. В России, как
Крышка гроба была сделана из прозрачного пластика. Ирвинг сильно подивился про себя такому дизайнерскому решению.
— Дашу бальзамировали? — спросил он.
Пётр отрицательно покачал головой. Ирвинг решительно развернулся. Он хотел выйти первым, чтобы послушник не видел его слез. Да и трупов на разных стадиях разложения Ирвинг навидался в своей жизни достаточно, чтобы портить таким зрелищем память о Даше. Однако он все же глянул внутрь гроба — нечаянно.
Даша совсем не выглядела мертвой. Казалось, девочка просто спит. На груди у нее лежала помятая книжка, с которой Даша не рассталась вопреки судьбе. С обложки на Ирвинга смотрел меланхоличный демон с яблоком в руках. «Тетрадь смерти», вспомнил Ирвинг название книги. — «Ну да, взрослым людям — старинный фолиант, детям — хватит и тетрадки». При всей своей неискушенности в библейских сюжетах, Ирвинг хорошо помнил, кто любит предлагать девочкам яблоки.
Петр нетерпеливо переминался с ноги на ногу за спиной Ирвинга. Послушник чувствовал себя очень неуютно в склепе и хотел поскорее покинуть это место. Пётр совершенно очевидно не понимал, почему Ирвинг затормозил на ступеньках, раз уж собирался выходить.
— Я забыл спросить, — сказал Ирвинг. — Отчего умерла Даша?
Он почти не сомневался в ответе.
— Никто не знает, — ответил Пётр. — Ее нашли у бронзового мальчика с голубем — есть такой памятник на кладбище. Она была уже мертвой.
— Но еще теплой, — пробормотал Ирвинг.
— Да, — согласился Пётр.
Ирвинг схватил его за рукав и резко выволок наверх. Ирвинг расстегнул рубашку.
— Смотри внимательно, — жестко сказал он. — Что у меня на шее?
— Шнурок с пулей — кстати, грех это, — пролепетал Пётр, не на шутку удивленный такой экспансивностью. — Крестик надо носить, вы же крёщеный, чай?
— Нет, — ответил Ирвинг.
— Так надо принять святое крещение, без крещения человеку жить невозможно…
— Кроме пули на шнурке, — перебил его Ирвинг. — Есть там что-нибудь? И про родинку на левой ключице я тоже знаю, не надо мне про нее говорить. Никаких царапин, ранок?
Пётр, тоже немного успокоившись, еще раз внимательно осмотрел Ирвинга. Шея как шея — крепкая, мускулистая. Покрытая тем ровным бронзовым загаром, которого никогда не получишь под солнцем северных широт — здесь загар серенький, как и небо. Послушник вздохнул с легкой завистью. Он слышал, что посадник Покатикамень с братом недавно ездили отдыхать на далекое теплое море.