Черный ангел
Шрифт:
… Жуткие нечеловеческие рожи гнусно ухмылялись из давно лишенных стекол оконных проемов университета. Жадно-голодные глаза следили за двумя идущими по дороге путниками.
— Кто это? — спросила Даша.
Растрепанную книжку она взяла с собой и теперь шла, плотно прижимая ее к груди обеими руками, словно щит.
— Там никого нет, — ответил Ирвинг.
Один из монстров, обиженный таким заявлением, хватил шипастым хвостом по штукатурке. По зданию прошел стон.
— Что же это у вас, как чего не хватишься — ничего нету, — раздался гнусавый голос откуда-то сверху.
Кто-то мерзко хихикнул.
— Он жжется,
— Я знаю, кто это, — сказала Даша. — Это книжные черви.
— Великоваты они для червей, — пробормотал Ирвинг.
В этот момент он жгуче жалел, что у него нет с собой бластера или хотя бы ножа. Но чудовища хоть и подступали совсем близко к дороге, пока не атаковали.
— Да и не похоже, чтобы они питались бумагой, — добавил Ирвинг.
Он смерил взглядом увесистое, округлое, как самовар, брюхо желтоглазого чудовища.
— С бумаги так не разносит, — заключил Ирвинг.
— Они едят не бумагу, — терпеливо сказала Даша. — Они питаются идеями, заключенными в книгах. Это — духи книг. В этом крыле находилась университетская библиотека.
Ирвинг совсем уже собрался отобрать у нее книгу и бросить монстрам, чтобы отвлечь их внимание и удрать, пока они будут драться между собой за странички комикса. Парень остановился на полпути.
— Духи книг? — сказал Ирвинг. — Откуда ты знаешь?
— Мне дядя Карл рассказал, — ответила Даша. — У него есть книга, в которой тоже живет дух. Он мне его показывал.
Страшное подозрение кольнуло Ирвинга.
— Ты ее читала? Касалась ее? — почти закричал он.
— Да, — ответила Даша. — Дух книги со мной говорил. Он такой веселый, его зовут…
— Замолчи, — сказал Ирвинг и сильно дернул ее за руку. — Шевели ногами.
Дальше он помнил плохо. Когда они подошли к кладбищу, высокий парень в десантной форме окликнул их и попросил прикурить. Ирвинг остановился и полез в карман, чтобы потянуть время. В следующий миг он заметил, что у парня нет тени. Свет луны беспрепятственно проходил через него. Пятнистым он казался из-за черно-белой березки, перед которой стоял.
… Кривые когтистые лапы высовываются из-под земли. На руке мальчика в пионерской форме сидит голубь, подобно охотничьему соколу. Зеленые проплешины эрозии на бронзовой кепке и руке кажутся язвами прокаженного, нечеловеческие насмешливые глаза, и этот кошмарный смех…
А ведь они ему что-то говорили, эти черви книг и могил. Звали за собой, кажется.
Ирвинг тряхнул головой. На подносе, помимо кувшина, обнаружились аппетитно дымящиеся тарелки, а так же деревянная ложка с выжженной на ней симпатичной лисичкой. Надо было поесть. Но у Ирвинга встал ком в горле. Он придвинул стул, устроился на нем, взял ложку в руки и принялся ее рассматривать. Лисичка стояла на задних лапах. Пушистый хвост кокетливо выбивался из-под юбки. В лапках она держала корзинку, из которой торчали шляпки грибов. От бесхитростного обаяния картинки у Ирвинга полегчало на душе. Он запустил ложку в суп и принялся есть. Ирвинг не чувствовал вкуса пищи, хотя понимал, что это должна быть добротная и сытная монастырская еда. Опустошив тарелки, он машинально аккуратно составил их одна в одну и выглянул в окно. Массивный священник в малиновом стихаре, сопровождаемый Петром, двигались через двор от собора к длинному серому зданию, имевшему форму буквы «Г».
— Я отец Анатолий, —
Послушник бесшумно исчез за дверью. Ирвинг сообразил, что нужно подойти под благословение. Брови батюшки удивленно — радостно приподнялись. Когда Ирвинг вошел в тот возраст, в котором выбирают бога, он находился в Непале, и примкнул к буддистам. Ирвинг не собирался менять конфессию — пока что — но эти люди были единственными, кто мог помочь ему.
— А где Даша? — спросил он. — Как я вообще здесь очутился?
— Мы нашли вас на кладбище, у одного из склепов, — ответил отец Анатолий. — Вы были при смерти, а девочка…
— Умерла, — прошептал Ирвинг.
— При сложившихся обстоятельствах, я бы почёл за счастье так сказать, — мягко ответил священник.
Ирвинга передернуло. Но вдруг он понял.
— Даша и умерла, и не умерла, вы имеете в виду? — произнес он.
— Боюсь, дело обстоит именно так, — сказал отец Анатолий. — Мы похоронили ее по православному обряду, надеясь таким образом изгнать беса. Но…
— И что вы теперь предлагаете? Старые бабушкины средства? Осиновый кол в сердце? Это же мракобесие!
— Вампиру надобно так же отсечь голову, чтобы окончательно успокоить, — добавил отец Анатолий. — Так же хорошо применять…
— Я вам не верю, — шумно сглотнув, перебил его Ирвинг. — Не верю!
— После всего того, что вы сами видели?
Ирвинг понял, что священник знает больше, чем говорит.
— Но почему же тогда я жив? Почему не обратился? — воскликнул Ирвинг. — Ведь я тоже держал в руках эту проклятую книгу! Я был первым, кто открывал ее!
— Я думаю, что черви селятся только в том дереве, что уже прогнило изнутри, — ответил отец Анатолий.
— Я не поверю, пока не увижу сам, — глухо ответил Ирвинг.
Хотя разве он уже не видел достаточно?
— Пётр проводит вас к могиле племянницы, когда захотите, — согласился отец Анатолий.
— Я хочу видеть ее немедленно, — произнес Ирвинг.
Брюн открыла глаза. Она обнаружила себя на кровати в спальне своего дома. Вместо порванного и испачканного грязью во время ночной погони шелкового халата с драконами на Брюн оказалось надето ее любимое черное платье — трикотажное, мягкое, длинное, с очень широкой юбкой. Воротник у него был глухой, под горлышко, как у водолазки. Единственным украшением платья являлась вышитая серебром роза на груди. Рядом с Брюн лежал Карл. Простреленную, заляпанную кровью рубашку сменил полосатый легкий свитер. Брюн узнала вещь по расцветке. Рубашку явно позаимствовали из вещей Ирвинга. На какой-то безумный миг Брюн показалось, что Лот решил сжечь ее в качестве наказания за измену и положил на погребальный костер вместе с телом любовника.
Брюн вскрикнула от ужаса и вскочила.
Карл повернул голову и успокаивающе улыбнулся Брюн. Она прикусила губу и отвернулась. Озадаченный Карл молчал, не зная, что делать. Он ожидал, что она обрадуется.
Брюн сняла с руки печатку, повернулась и протянула ее Карлу.
— Вот, возьми, — сказала она. — Ты потерял.
Брюн снова отвернулась. Карл надел печатку, поднялся и направился к выходу из спальни.
Шмеллинг остановился у дверей и сказал, не оборачиваясь:
— Прости, что подвел тебя. Я не ожидал, что Ирвинг сразу начнет стрелять. Это моя вина.