Черный дембель. Часть 2
Шрифт:
Кирилл вошёл в комнату ровно в полночь. Выглядел он серьёзным и, как мне показалось, слегка испуганным. Он стрельнул взглядом в лежавшего под окном Артурчика, подошёл к моей кровати.
— Сергей, мне надо с тобой поговорить, — сказал он.
Глава 12
Мы с Кириллом вошли на кухню. Не застали там других студентов. Но я заметил, что в воздухе под потолком ещё кружил табачный дымок: он не спеша проплывал в направлении приоткрытой форточки. Я распахнул обе створки
— Я тебя слушаю, Кирилл.
Кир распахнул пиджак, ослабил узел галстука (словно тот его душил), расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Он замер в трёх шагах от меня. Не смотрел мне в глаза, покусывал губы.
— Серый, я сделал, как ты меня учил, — сообщил он. — Принял решение.
Кирилл всё же поднял на меня глаза. Я видел, что он волнуется, будто перед ответом на экзамене. Заметил у него под губой небольшое (размером с рисовое зерно) красное пятно, похожее на каплю крови.
— Я решил, что прекращу это, — сказал Кир. — Потому что это неправильно. И нечестно.
Он вздохнул, покачал головой. Брат пристально смотрел мне в лицо — я разглядывал пятно на его лице. Ветер пробрался в кухню через окно, подтолкнул меня в спину — по моему позвоночнику пробежал холодок.
— У тебя след от помады под губой, — сказал я.
Ткнул себя в лицо пальцем. Отметил, что Кирилл смутился. Мой младший брат поспешно потёр пальцем красное пятно — не стёр его, а лишь превратил его в кляксу на подбородке.
— Я сделал выбор, — заявил он. — Буду с Ингой. Не с Ленкой.
Кирилл закусил губу. Смотрел на меня словно с вызовом. Нервно теребил пуговицу на пиджаке. Лампа светила у него за спиной. На глаза Кира падала тень — они выглядели сейчас не голубыми, а серыми.
— Мы с Ингой сегодня ходили в кино, — сообщил он. — Целовались.
Мой младший брат вновь потёр след от помады на подбородке.
— Поздравляю, — сказал я. — Рад за тебя. И за Ингу.
Кир дёрнул головой.
— Серый, ты разбираешься в таких делах… — сказал он. — Посоветуй. Что мне сказать Ленке?
Кирилл вздохнул, снова потеребил узел галстука.
Я развёл руками.
— Если ты уверен в своём решении…
— Уверен, — заявил Кир.
— … Тогда скажи ей правду.
— Какую правду?
Кирилл прикоснулся к подбородку. Смотрел на меня исподлобья. Мне показалось: сейчас он не выглядел взрослым мужчиной — Кир походил на неуверенного в себе подростка.
— Ту правду, о которой только что говорил мне, — произнёс я. — Без рассказа о поцелуях, разумеется.
Мой младший брат нахмурился.
— Не понял.
Он наклонил голову.
— Что тут непонятного, малой? — спросил я. — Ты ведь сам мне только что рассказал о своём решении.
Я
— Вот и скажи о нём Котовой. Любая правда лучше, чем враньё.
Я поёрзал на подоконнике.
— Ты думаешь? — спросил Кир.
Я усмехнулся.
— Малой, ты поставь себя на её место. Вообрази, что Котова несколько дней металась между мной и тобой. И сделала, наконец, выбор.
Кир усмехнулся — невесело.
— Подумай, чего бы ты в таком случае хотел? — спросил я. — Провести ещё несколько дней в догадках и в неопределённости?
Я развёл руками.
Повторил:
— Если ты уверен, что тебе нужна не она, а Рауде…
— Я уверен, брат.
— Тогда не тяни кота за яйца, — сказал я. — Прежде всего, не изводи самого себя. Поступи, как мужчина…
Кирилл кивнул.
— Я понял тебя, — сказал он.
Посмотрел мимо меня: за окно.
— Ты прав, брат, — сказал Кирилл. — Ладно. Сегодня уже поздно. Поговорю с ней завтра.
Ночью я несколько раз просыпался. Видел, как ворочался на кровати Кирилл. Слышал, как он несколько раз вставал: Кир то выходил в коридор (ходил в туалет?), то подходил к чайнику с кипячёной питьевой водой.
Утром мой младший брат выглядел хмурым и не выспавшимся. Он почти не говорил, не откликался на шутки Артура. Я примерно представлял, о чём он сейчас размышлял. Но не успокаивал его. И не лез к нему с советами.
Я понимал, что утро — не лучшее время для признаний и серьёзных разговоров. Но не остановил брата, когда тот ещё до начала первой лекции подошёл к Котовой и отозвал её «в сторонку». Только покачал головой.
На лекцию по высшей математике мой младший брат явился один. Хмурый, печальный. Он подошёл к Инге Рауде, о чём-то ей тихо сообщил. Инга кивнула, взволнованно посмотрела на вход в аудиторию. Я не заметил на лице комсорга признаков торжества.
Рауде собрала свои вещи. Под удивлённые реплики Наташи и Артурчика она (вслед за моим братом) покинула привычное место, поднялась по ступеням. Кирилл и Инга разместились в седьмом ряду: примерно в пяти метрах от Прохорова и Тороповой.
Котова на первую лекцию не пришла. Во время занятия я посматривал на своего младшего брата. Видел, как тот бросал взгляды на входную дверь и покусывал губы. Заметил, как пару раз комсорг успокаивала Кира: накрывала ладонью его левую руку.
Я слушал лекцию профессора Баранова. Подумал о том, как отреагировала на слова моего брата Котова. Невольно вспомнил о Первомайской Джульетте: о женщине, которая во время первомайской демонстрации бросилась с Калининского моста в реку.
«Ещё не бросилась, — подумал я. — Это случится в следующем году… наверное». Первомайской Джульеттой утонувшую тогда в реке дамочку окрестил Артурчик. Потому что девчонки из нашей группы твердили: та женщина покончила с собой из-за несчастной любви.
Я посматривал на часы, дожидался окончания занятия. С удивлением отметил, что нервничаю. Поискал причину этому волнению: пришёл к выводу, что после того случая с самолётом я чувствовал свою ответственность за судьбу Котовой.