Черный дембель. Часть 2
Шрифт:
На кухне я готовил и суфле «Птичье молоко» — делал это под пристальными любопытными взглядами Вовы Красильникова и Паши Мраморова. Парни уселись на подоконник, курили, задумчиво наблюдали за тем, как я взбивал венчиком яичные белки. Коржи к тому времени уже остыли и дожидались своей участи на письменном столе в моей комнате. Поначалу парни подшучивали надо мной. Но потом не на шутку заинтересовались процессом. Позабыли о дымящихся сигаретах — заворожено наблюдали за тем, как я проверял «высоту пиков». Смотрели, как я добавлял в смесь лимонную кислоту. Парни затаили дыхание, когда же я перевернул миску с белками вверх дном. И восторженно выдохнули, когда убедились: белковая масса осталась в миске.
— Где это ты так научился,
— Армия, — сказал я, — это хорошая школа жизни. Сами в этом убедитесь, мужики, после института.
Сбором торта я занялся тоже на кухне. Туда вновь прибежали Мраморов и Красильников. Они словно пришли поглазеть на кулинарное шоу. Парни расспрашивали, зачем мне деревянная рамка (крышку и дно коробки я убрал). Наблюдали за тем, как я укладывал в рамку корж и заливал его суфле. Спрашивали, с какой целью я носил торт в холодильник перед тем, как заливал второй слой суфле. С видом строгих экзаменаторов выслушивали мои ответы. Заглядывали, вытянув шеи, внутрь деревянной формы. И даже советовали мне, как оптимизировать процесс производства, будто приготовили уже не один торт. Я в очередной раз отнёс торт в холодильник (чтобы суфле застыло). Пообещал Паше и Вове, что «стукну» им в дверь, когда продолжу работу.
Использовал паузу в работе — спустился вместе с задумчивым сегодня Кириллом и не выспавшимся Артурчиком в столовую (та занимала большую часть этажа «мужского» корпуса общежития). Там к нам подсели девчонки: улыбчивая Инга Рауде и две её соседки по комнате из группы «лётчиков». При виде комсорга мой младший брат вынырнул из заторможенного состояния: изображал «бодрость и уверенность», как я ему раньше и советовал. Он удачно шутил, и вполне искренне смеялся над шутками девчонок. Я отметил, что не только Инга, но и её подруги не сводили с моего брата глаз. Посматривали девицы и на меня. Но они натыкались на мою маску скуки и безразличия. А вот наряженного в «джинсу» Прохорова девицы не пожирали взглядом, как это случалось в моей прошлой жизни.
Кирилл и Артур задержались на улице, рядом с входом в столовую: болтали с Рауде и её подругами. А я поспешил домой: пришло время для работы с шоколадом. Вообразившие себя сегодня моими ассистентами Мраморов и Красильников наблюдали за тем, как я растопил на водяной бане плитку шоколада «Дорожный» — я заметил в их взглядах осуждение. Смотрели, как я рисовал густым жидким шоколадом на белой клеёнке детали объёмного пазла. В прошлой жизни я сам этот пазл придумал, когда делал торт для старшего сына Артурчика, который участвовал в соревнованиях по танковому биатлону. Паша и Вова терзали меня расспросами, когда я уложил шоколадные рисунки на мелко покрошённый лёд (морозил его внутри пакетов из-под молока и дробил кухонным топориком).
— Сейчас всё поймёте, мужики, — сказал я. — Потерпите пятнадцать минут.
Части пазла я склеивал между собой тёплым шоколадом. Порадовался, что не замахнулся на сложные конструкции. Потому что мои руки пока не привыкли к ювелирной работе. Я вспомнил, как подшучивал надо мной по этому поводу Артурчик. Он говорил, что я гожусь лишь на то, чтобы ломать — строить не моё призвание. Я и увлёкся украшательством тортов не в последнюю очередь для того, чтобы утереть нос Прохорову. Но запомнил его слова. И то, как трудно было поначалу манипулировать мелкими хрупкими деталями. Поэтому я и не замахнулся на шедевр — задумал скромное, но эффектное украшение для торта. Заранее был уверен: сыновьям Варвары Сергеевны оно понравится. Я собрал из шоколадных деталей два маленьких танка: каждый размером чуть больнее куриного яйца.
— Очуметь, — произнёс Красильников.
Он уронил недокуренную сигарету в банку, склонился над крохотным шоколадным танком — я в это время принялся за сборку второго изделия.
— Это чё, тридцатьчетверка? — спросил Вова.
— Ну, типа того, — ответил я.
— И
— Обязательно съедят, — сказал я. — Вместе с тортом.
Вова вздохнул и произнёс:
— Жалко…
Я пришёл в комнату за тортом — Кирилл и Артур уже наряжались, поочерёдно разглядывали себя в зеркале. Мой брат надел костюм и галстук. Прохоров снова влез в штаны и рубашку из джинсовой ткани. Парни причёсывались, выискивали не сбритые волоски на щеках и на подбородках. Поливали себя одеколоном «Шипр». Я сообразил, что сегодня в женский корпус заселялись Котова и Торопова. Наташа ещё вчера сообщила: её отец в воскресенье утром перевезёт вещи девчонок на служебном автомобиле. Девчонки приглашали нас в гости: вечером, когда слегка «обживутся». Я вспомнил, как мы наведывались в комнату к Тороповой в той, в прошлой реальности. Котова тогда в той комнате не жила. Я хмыкнул и поспешил с тортом на кухню, где на плите уже остывала шоколадная глазурь.
Мраморов и Красильников появились из своей комнаты, едва услышали мои шаги. Они ринулись следом за мной на кухню: боялись, что пропустят окончание моей сегодняшней кулинарной программы. Парней четверть часа назад повергло в шок количество «испорченного» мной для приготовления торта шоколада: когда они недоверчиво смотрели, как я растапливал на водяной бане одну плитку «Дорожного» за другой. Они и теперь поглядывали на меня с осуждением. С нетерпением дожидались результата моей деятельности. А результатом моего труда стал симпатичный торт прямоугольной формы, политый тёмной и пока ещё липкой глазурью. Я установил на него фигурки танков до того, как глазурь застыла. Две шоколадные тридцатьчетвёрки замерли друг напротив друга с повёрнутыми башнями — будто устроили дуэль.
— Очуметь, — в очередной раз заявил Красильников. — И это чё, можно есть?
— Через пару часов глазурь затвердеет, — сообщил я. — И торт готов.
Пашка и Вова посмотрели мне в лицо.
— И чё, мы тоже попробуем?
Я развёл руками.
— Простите, мужики. Но я уже говорил: торт сделан на заказ. Вечером его заберут.
Мраморов и Красильников вздохнули.
— А я бы сейчас слопал один танчик, — сказал Паша.
— А бы слопал второй, — поддержал приятеля Вова.
Я развёл руками.
— Не в этот раз, мужики. Этот торт даже я не попробую.
Я принёс торт в комнату. Установил его в центре письменного стола, чтобы остыла глазурь — затвердеет она позже: в холодильнике. Отметил, что парни ушли и даже не заглянули перед уходом ко мне на кухню. Меня Кир и Артур с собой не позвали. Но я ещё вчера им говорил, что к Тороповой и Котовой не пойду. Я увидел: на кровати Кирилла остался смятый фантик от шоколадной конфеты (Прохоров прикупил сладости в качестве гостинцев для девчонок). Заметил, что на тумбочке стоял одеколон «Шипр» — его запах у меня в прошлом стойко ассоциировался с «советскими» временами. Я громко чихнул — выразил своё отношение к аромату «Шипра». Приоткрыл форточку, впустил в комнату свежий осенний воздух. Взял со шкафа гитару и с чувством выполненного долга завалился на кровать.
Зевнул и вспомнил, что поспал сегодня ночью чуть больше двух часов. Порадовался, что в нынешнем возрасте мог позволить себе подобный недосып. Представил, как сейчас чувствовал бы себя сейчас, будучи семидесятилетним. Пришёл к выводу, что ощущал бы усталость и разбитость даже в том случае, если бы продрых всю ночь. Я провёл пальцем по струнам, сыграл простенькую мелодию. Вспомнил в красочных подробностях прошедшую ночь. Признал, что столь страстных женщин, как Марго, у меня не было и в прошлой жизни (во всяком случае, сейчас мне так казалось). Сообразил, что даже не спросил у Маргариты Лаврентьевны номер её домашнего телефона. Хмыкнул, покачал головой. Решил, что наведаюсь к Марго в конце следующей недели: домой, без предупреждения.