Черный дембель. Часть 4
Шрифт:
Я заглушил двигатель мотоцикла; стащил с головы мотошлем, повесил его на руль. Пригладил ладонью причёску, стряхнул дорожную пыль с рукавов пиджака, поправил под воротником узел галстука. Пиджак мне чувствительно жал в плечах: я заметно нарастил мышечную массу за тот год, что прошёл после пошива этого костюма. Потому и упомянул сегодня за обедом, что пошью себе новый костюм (до поездки в Москву — обязательно). Я слез с мотоцикла, прислушался. С улицы не различил звуки наверняка звучавшей сейчас в ресторане музыки — лишь услышал шелест листвы клёна у себя над головой. Прогулочным шагом подошёл к входу
В лицо мне дохнуло ароматами общепита, запахом табачного дыма и подгнивших овощей. Я услышал музыку (та доносилась из зала). Шагнул через порог, включил в подсобке свет. Мне почудилось, что за прошедшее с моего прошлого визита время тут ничего не изменилось. Меня встретил всё тот же скучавший по встрече с метлой пол, стопки ящиков под овощи и ящики с пустыми бутылками, три стула со сломанными спинками. Я снова увидел наполовину заполненную окурками стеклянную банку под стулом, грязную лампочку у потолка, тёмно-зелёные стены с пятнами теней. Пересёк комнатушку, взглянул в сторону кухни (раздавались голоса и шипение масла), осторожно приоткрыл дверь в зал ресторана — музыка стала громче.
К музыке добавились многочисленные голоса гостей ресторана «Московский», сливавшиеся в единый гул. Я зажмурил глаза: освещение в ресторане мне показалось ослепительным (после уличной полутьмы и тусклого света в подсобке). Увидел усатого бармена, работавших на сцене незнакомых мне музыкантов (солировал сегодня невысокий мужчина с кавказской внешностью и приятным шелковистым голосом). Заметил сновавших между столами женщин официанток; взглянул на заполнивших зал гостей (не заметил ни одного свободного стола). Пробежался взглядом по лысоватым макушкам, по пышным причёскам, по мужским и по женским лицам. Отыскал глазами красноватое лицо Игоря Матвеевича Сельчика.
Второй секретарь горкома партии восседал за тем же столом, где и в прошлый раз. В компании той самой молодой девицы, с которой я видел его тут в августе (когда ужинал в «Московском» вместе с Настей Бурцевой). Я хмыкну, одёрнул пиджак. Поймал на себе встревоженный взгляд Светочки — Ельцова тут же отвела глаза и, будто о чём-то вспомнила, торопливо зашагала к барной стойке. «Я прошу, — запел со сцены певец, — хоть ненадолго, боль моя, ты покинь меня…» Под музыку из фильма «Семнадцать мгновений весны» я решительно вошёл в ресторан. Прошёл мимо стола, где обычно ужинал Прохоров (там сегодня отдыхала незнакомая мне пожилая пара), по краю танцплощадки дошёл до стола Сельчика.
Остановился по правую руку от молодой спутницы второго секретаря горкома партии (рядом с пустовавшим стулом), улыбнулся и громко сказал:
— Здравствуйте, Игорь Матвеевич!
Глава 22
«…Берег мой, покажись вдали, — пели со сцены, — краешком, тонкой линией…». Гости ресторана «Московский» почти не обращали внимания на музыкантов: громко разговаривали, смеялись. На танцплощадке две парочки топтались на месте (изображали танец). По залу сейчас перемещался лишь персонал ресторана. Лица официанток походили на маски: губы изогнуты в улыбке, но в глазах не было веселья. Усатый бармен вафельным полотенцем натирал пузатый бокал, зыркал глазами по сторонам. В воздухе смешались запахи женских духов, мужского одеколона, табачного дыма. Сквозь весь этот коктейль я ощутил и винный аромат, который витал над столом, где отдыхал второй секретарь Новосоветского горкома КПСС и его молодая спутница.
Игорь Матвеевич Сельчик запрокинул голову, рассматривал меня с чётко читаемым в его взгляде недовольством. Он грел ладонью рюмку с водкой. Сжимал в руке, будто скипетр, вилку с нанизанным на её зубцы куском красной рыбы. Лицо второго секретаря мне показалось схожим по цвету с его закуской. Ещё в прошлой жизни я заметил, что физиономия Вениного папаши часто имела красноватый оттенок: и когда он злился, и когда смущался, и когда смотрел на женщин. Теперь я понял, что с покрасневшим лицом он и пил водку (как Игорь Матвеевич пил спиртное, я впервые наблюдал уже в этой, в новой жизни). Второй секретарь горкома партии сощурил глаза, брезгливо скривил блестевшие от рыбьего жира толстые, будто накачанные филлером, губы.
— Тебе чего надо, парень? — спросил он. — Кто тебя сюда привёл?
Сельчик указал на меня вилкой.
— Игорь Матвеевич, — сказал я. — Вы меня не узнали? Мы виделись с вами в этом ресторане в августе. Я тогда был здесь с подругой: с Настей Бурцевой из Москвы. Помните такую? Вы тогда ещё поклон её дедушке передали.
— Дедушке?
— Не вспомнили?
Я сунул руку во внутренний карман пиджака, извлёк оттуда пухлый чёрный конверт с фотографиями. Вынул из него цветное фото, которое мне в Москве вручил лейтенант КГБ Елизаров. Показал его Сельчику.
Игорь Матвеевич и его спутница вытянули шеи, взглянули на фотографию.
— Как же, как же! — сказал Сельчик. — Прекрасно помню! Анастасия Евгеньевна!
Губы второго секретаря горкома партии будто придавленное желе расплылись в улыбке.
— Прекрасно её помню, — повторил Игорь Матвеевич. — Чудесная молодая женщина. А вы, молодой человек…
— Сергей, — напомнил я.
— Точно, Сергей.
Сельчик опустил вилку и снова взглянул на фото, которое я держал в руке.
— Как здоровье Настиного дедушки? — поинтересовался он.
Я указал фотографией на стул.
— Игорь Матвеевич, — сказал я, — вы не возражаете, если я присяду?
— Присаживайтесь, конечно. С удовольствием послушаю, как обстоят дела в нашей столице.
Он кивнул на фотографию.
— Вы, Сергей, как я понял, недавно там побывали? Кто это на снимке радом с Анастасией Евгеньевной?
Я уселся рядом с женщиной, вдохнул запах её явно недешёвого парфюма.
— Это Настин папа Евгений Богданович Бурцев. Он пока ещё полковник КГБ. Но Настя говорила, что уже в следующем году её отец наденет генеральские погоны.
Сельчик одобрительно кивнул головой.
— Серьёзное звание, — сказал он.
Я добавил:
— У Настиного дедушки всё хорошо. Работы только много. В сентябре я наведался к Бурцевым, как вы заметили. Покатался по городу на «Чайке»… Игорь Матвеевич, вы ездили в «Чайке»?
Второй секретарь Новосоветского горкома КПСС покачал головой.
— Пока не довелось.
— Обязательно прокатитесь! — сказал я. — Это незабываемые ощущения, точно вам говорю. Машина едет плавно и уверенно. А на заднем сидении в ней просторно: чувствуешь себя…