Чёрный феникс

Росс Софи

— Алекс, он… — решила больше не оттягивать момент и спросить напрямую.

— Не Ваш брат. Биологически. Он всё знает, но считает матерью именно мою жену. Мы с Викторией встретились, когда ему и полугода не было. Моя бывшая жена родила Алекса только потому, что я настоял и пообещал оставить ей квартиру. Через год после встречи я сделал твоей маме предложение, мы поженились, а чуть позже она усыновила Алекса. Честно говоря, я не уверен, что всё это рассказывать тебе должен я, — мужчина как-то виновато

улыбнулся.

— Я была бы благодарна. Думаю, что мне нужно знать всё.

— Мой друг предложил переехать в Германию, обеспечил мне в своей фирме хорошее место работы, так что мы оставили Россию и перебрались в Кёльн, когда Алексу было чуть больше трёх лет.

— А сейчас ему сколько?

Мальчик услышал новый стук в дверь и промчался ураганом возле меня, едва не оттоптав мне ноги. На этот раз ему повезло больше — в комнату он вернулся, держа в руках вазочку с разноцветными шариками мороженого.

— Шесть с половиной. Он говорит на двух языках, так что не удивляйтесь. В самом начале у нас была русскоговорящая няня, — ребёнок счастливо лопал свой десерт перед телевизором, а я перекатывала в руках почти опустевший стакан.

Как так получилось, что родную дочь моя мать оставила на долгие годы, а совершенно чужому мальчику заменила родительницу?

Наблюдаю за Алексом и представляю, как она укладывала его спать, как пела ему колыбельные или читала сказки, как гуляла с ним по какому-нибудь парку аттракционов и покупала сладкую вату.

Чем я хуже? За что я была лишена всего этого?

Мне оставалось лишь рисовать мать цветными карандашами на бумаге и врать в садике о том, что она очень много работает, поэтому каждый день меня приводит и забирает бабуля.

Отрываю глаза от маленького сладкоежки, потому что чем дольше я на него смотрю, тем сильнее начинаю ему завидовать. Внутри поднимается буря. Я не имею права ненавидеть этого человечка, от которого вообще-то тоже отказались, но прямо сейчас я не могу сдержать эту минутную слабость.

Добивает меня радостный вопль.

— Мамочка вернулась! — Алекс оставил своё мороженое и бросился с раскрытыми для объятий руками к женщине, которая появилась на пороге номера.

Я не хочу в данный момент называть её матерью. Мне больно и обидно смотреть на то, как она ерошит мальчонке волосы и ласково прижимается губами к его щеке, опустившись на корточки перед ним.

Честно пытаюсь сдержаться, но пелена слёз всё-таки перекрывает чёткую картинку перед глазами. С громким стуком стекла о стекло я ставлю стакан на стол, подрываюсь со своего места, прижимая рюкзак к груди, и спешу оставить эту семью наедине, потому что я здесь явно лишняя.

У меня есть кот и, может, немного мой незнакомец.

Я справлюсь.

— Солнышко? — она в растерянности. Замечает

меня, только когда я подхожу почти вплотную. — Как ты здесь..?

— По ошибке, — бросаю резко и принимаюсь шнуровать кроссовки.

Это действительно было неправильно. Двадцать лет я обходилась без неё, а сегодня слишком размечталась. Не нужно было приходить.

Лучшим вариантом оказалось бы забыть наш недавний разговор, выбросить все её контакты и смириться уже с тем, что у меня больше не осталось близких по крови людей в этом мире.

Мы чужие друг для друга и с этим ничего нельзя сделать.

— Погоди, дочка. Что произошло? — я хватаюсь за ручку двери, но меня пытаются остановить.

— Ты ошиблась. У тебя есть сын. Других детей не подвезли. Не приходи ко мне больше, пожалуйста, и не пытайся другими путями выйти на контакт. Много лет назад ты свой выбор сделала, а я свой делаю сейчас. Счастливо съездить в Питер. Надеюсь, через пару дней тебя уже не будет в этом городе.

Финальным штрихом я стряхиваю её пальцы со своей руки и выхожу в коридор гостиницы.

— Забыла! — меня окликает детский голос, я на инстинктах резко торможу и оборачиваюсь, ощутив резкий толчок по ногам. — Ой… — Алекс не успел снизить скорость, так что влетел в меня на всех порах. — Держи, — протягивает мне очень тонкий плетёный браслет, который, очевидно, соскользнул с моего запястья.

— Спасибо, — опускаюсь на один уровень с ним. — Береги маму, — он улыбается и кивает мне несколько раз, а после убегает обратно уже с пустыми руками.

Пусть у этого маленького человечка будет достаточно в жизни материнской любви и он никогда не почувствует себя обманутым и брошенным.

А я…

А я как-нибудь соберу себя по кусочкам.

Глава двадцать четвертая. Рокси

Хотела бы я провести спокойно оставшийся кусочек дня, да у меня ничего не вышло.

По пути домой ноги меня занесли на выставку современного искусства, где я долго бродила между инсталляциями и пыталась найти скрытый смысл творений признанных гениев наших дней.

В больше половины случаев мне это не удалось, хоть я и прикладывала огромные усилия.

Далека я от всех этих философских размышлений: мне даже на самых популярных картинах видится просто красивое морюшко или необычная поза человека — куда уж моему разуму расшифровывать цветные кляксы жёлтых оттенков на чёрном фоне с таинственным названием «Прыжок в вечность».

Я вижу просто пятна.

Когда я вышла из здания, где проходила выставка, меня залило грязью из-под колёс рядом проезжающей на огромной скорости машины. Пришлось даже со щёк стирать бурые потёки, что уж говорить про испорченные вещи.