Черный Город
Шрифт:
— Я хочу побыть одна, — говорю я.
Как только они уходят, я хватаю с пола куртку Эша и закутываюсь в нее, позволяя слезам свободно струиться по моему лицу, больше всего на свете желая, чтобы он был здесь со мной. Я вдыхаю запах его куртки, и мое сердце трепещет.
Кровная половинка. Я его Кровная половинка.
Дверь открывается, и Полли проскальзывает в комнату. Она ложится рядом со мной и гладит мои волосы. Зигзаги ее шрамов выглядят отчетливее в лунном свете. Слезы льются сильнее при воспоминании о том, как она так же успокаивала меня в старые добрые времена,
— Я встретила парня, — доверяюсь я ей. — Но он Дарклинг. Я не знаю что делать. Мать убьет меня, если узнает, и после того, что случилось с отцом… Я просто чувствую себя предательницей по отношению к нему, когда хочу быть с Эшем.
— Ты не предаешь отца — ты прославляешь его. Он хотел, чтобы Дарклинги и люди были на равных. Он умер ради этого, — шепчет она в ответ.
— Но они так опасны, — отвечаю.
— Этот парень опасен? — спрашивает она.
— Он моя Кровная половинка. Он никогда не причинит мне вреда.
Я рассказываю ей о сердце Эша, как я его запустила.
– Он не похож на тех, других Дарклингов. Он добрый и благородный, и он заботится обо мне.
— Звучит, будто ты знаешь, чего хочешь, — отвечает она.
— Мне страшно, — признаюсь я.
Полли сжимает мою руку.
– Не живи в страхе. Если ты хочешь быть с ним, так будь. Будь смелой, сестренка.
Ее слова прокручиваются в моей голове. «Будь смелой». Я сделаю все возможное. Я хочу быть с Эшем, и я буду бороться за него, но глубоко внутри, я боюсь, что у нас никогда не будет счастливого будущего. Полли обнимает меня, и вскоре я засыпаю.
* * *
Я нахожусь в красной пещере. Стены вокруг меня пульсируют, и я, наконец, понимаю, почему они настолько теплые и липкие на ощупь. Эта пещера не сделана из камня; она сделана из плоти. Ужас пронизывает меня. Где я?
Ребенок с бритой головой стоит в центре пещеры, из одежды на нем только зеленый лист вокруг пояса. У его ног лежат трупы Малкольма и Трюффелька. Кровь непрерывным потоком покидает их тела, наполняя комнату, пока не достигает моих лодыжек.
— Чего ты хочешь? — кричу я.
Мальчик подносит свои руки к лицу и начинает рыдать, ужасный, пугающий звук. Он медленно поворачивается, его руки все еще скрывают лицо. Что-то ужасающе неправильно.
Я кричу, когда понимаю что это.
Там, где у мальчика должно было быть сердце — дыра.
ЭШ
Сегодня напряженный день. Я не захожу за Жуком, и он вваливается в класс после того, как звенит утренний звонок. Выглядит он хуже, чем обычно, а его нос все еще опухший после нашей вчерашней потасовки.
Он направляется к парте Дей.
— Ты чего делаешь? — со злостью шипит она.
— Присаживаюсь? — говорит он.
— Не рядом со мной, — отвечает она.
Он хмурит лоб:
— Но… вчера мы целова…
— Шшш, — говорит она, прикладывая палец к своим губам. — Ничего не изменилось. Я не могу быть с тобой. Проваливай.
Вуаля, и уши Жука опять становятся ярко розовыми. Он осматривает класс в поисках другого места. Осталось всего два свободных: одно за столом рядом с моим, с девушкой по имени Аннабель, которая выглядит так, будто её вырвет, нежели она позволит сесть ему рядом с ней, второе рядом со мной.
Он выбирает меня. Я не здороваюсь; все еще зол на то, что он назвал меня предателем. Да что он, черт возьми, вообще, знает?
До меня доносится болтовня Аннабель с двумя девушками, сидящими перед ней.
— Я могу достать для вечеринки немного Золотого Дурмана, — тихонько говорит она им. — Его можно купить у того парня, мистера Табса.
При упоминании имени «мистер Табс», мои клыки начинают пульсировать. Он заправляет притоном на Шантильи Лейн, где торгуют Дурманом, а Линус работал на него. Я удивлен тому, что кто-то еще покупает Золотой Дурман, после того, как был убит Линус, но опять же, Одурманенным по большому счету плевать на риск; они просто хотят словить кайф. Кроме того, не все же, кто сидят на наркоте, умирают. В противном случае, он бы не стал таким популярным среди Одурманенных. Линусу просто не повезло.
В этот момент в класс входит Себастьян, сопровождая Натали. Мое сердце делает кувырок. На ее губах мелькает улыбка, но она тут же ее прячет. Себастьян ведет ее к парте Дей.
— Не сюда, — говорит она и садится рядом с Аннабель.
— Буду ждать тебя на крыльце, когда закончатся занятия. Не задерживайся, — говорит он ей.
Она кивает, но не смотрит на него, когда он уходит.
Начинается урок, поэтому все мы достаем наши учебники, чтобы получить задание на дом на выходные. Натали бросает на меня взгляд всего на несколько секунд, но для меня он так много значит. Мне нужно поговорить с ней, я должен узнать, на чем мы остановились. Я отрываю клочок бумаги от своей тетради и царапаю на ней записку:
«Не могу перестать думать о тебе».
Я скатываю записку в шарик и выжидаю, пока Аннабель не встает, чтобы подточить свой карандаш, прежде чем бросить его на стол к Натали. Она смотрит по сторонам, проверяя, не наблюдает ли кто, прежде чем развернуть записку. Улыбаясь, она быстро пишет ответ.
Беря несколько карандашей, она идет к Аннабель, бросая записку на мой стол, когда проходит мимо. Ловкость её рук настолько хороша, что никто, кроме Жука, ничего не замечает. Он одаривает меня неодобрительным взглядом, но он может идти к черту. Это не его дело.
Я разворачиваю записку:
«Я тоже. Что дальше? Я готова рискнуть, а ты?»
В голову приходит воспоминание о том, как были казнены Том Шрив и Яна Марвик. Разве я могу на это пойти? Смею ли я так рисковать? Натали садится на свое место и бросает на меня взгляд своих красивых ярко-голубых глаз, ожидая ответа. Кровь в жилах неожиданно закипает.
Я киваю.
Она застенчиво улыбается.
Натали сует написанную мною записку к себе в сумку. Я пихаю её записку к себе в карман. Не могу поверить, что мы собираемся это сделать, но, в то же время, возникает такое чувство неизбежности. Нам суждено быть вместе. В тот самый миг, когда мы встретились, наши судьбы переплелись; мы были предназначены друг другу.