Черный Город
Шрифт:
— Вы что, думаете, что они декоративные? — спросил я, скептически уставившись на него. — По правде говоря, лично мне кажется, что украсить этот сад можно было бы как-то получше.
Профессор отрицательно покачал головой.
— Нет, я имею в виду не это. Хотя надписи уже невозможно прочесть, нет никаких сомнений, что это были именно надписи, и я уверен в том, что каждый из этих крестов посвящен какому-то человеку, который умер здесь.
— Ну и что из этого следует?
— Да ничего. Я всего лишь говорю, что, хотя кресты настоящие, я сомневаюсь, что под ними кто-то похоронен. Но не спрашивайте меня, что это означает, потому что мне и самому это неизвестно.
Мы недоуменно переглянулись, теряясь в догадках, что же это все-таки может означать.
— В общем, — сказал профессор, нарушая затянувшееся молчание, — можно добавить в список не разгаданных нами загадок еще одну. Кто-нибудь ведет им счет?
Продолжая разговор о кладбище, которое в действительности таковым не являлось, и время от времени как бы между прочим, со скрытой тревогой оглядываясь на него, мы рассматривали странного каменного зверя, а затем направились в сторону его задней части. Обогнув его полностью, мы минут через двадцать снова оказались там, откуда начали этот осмотр, — перед огромными передними лапами каменного зверя.
— Похоже, что это всего лишь большая скульптура, — разочарованно вздохнул профессор. — А я-то надеялся, что это что-то вроде храма и мы найдем вход, по которому можно зайти вовнутрь.
— По правде говоря, и я тоже на это надеялась, — призналась Касси. — Мне казалось, что это сооружение уж слишком большое для того, чтобы быть обычной скульптурой, но, похоже, это не более чем примитивный объект поклонения.
— Минуточку, — предупреждающе произнес я, показывая на находящиеся прямо перед нами колонны, уцелевшие и рухнувшие. — Нам еще осталось взглянуть, что имеется вон там.
Профессор посмотрел на меня со скептическим видом.
— Туда нам не пролезть… — уныло возразил он. — Во всяком случае, пытаться пробраться через такие развалины очень опасно. Некоторые из все еще стоящих колонн в любой момент могут рухнуть, и, откровенно говоря, мне не хотелось бы, чтобы они упали на меня.
— Не переживайте, — сказал я, подтягивая ремни своего рюкзачка, — туда пролезу я.
Больше ничего не говоря, я вскарабкался на огромный прямоугольный камень, с которого, насколько я понял, можно было добраться до узкого прохода, имеющегося в нагромождении колонн, которые были либо наполовину, либо полностью разрушены.
Мне пришлось сильно пригнуться, чтобы можно было пролезть под большой плитой, которая весила, наверное, сотни тонн и которая, похоже, держалась лишь на потрескавшейся и полуразвалившейся внутренней стене. Эта стена, в свою очередь, удерживалась в вертикальном положении довольно слабыми контрфорсами, сложенными из разносортного камня, и у меня возникли вполне обоснованные опасения, что стоит только эти контрфорсы слегка толкнуть — и вся обветшавшая конструкция рухнет… Чтобы выкинуть из головы эту мысль, я полез на четвереньках по проходу, который по мере моего продвижения становился все более узким и все более темным, но при этом радовался хотя бы тому, что в заброшенном городе, насколько мы успели заметить, не водятся змеи. В конце концов проход стал таким узким и низким, что пришлось продвигаться ползком, и, когда мне уже показалось, что я вот-вот застряну и что пора поворачивать назад, в тусклом свете, просачивающемся в трещины между камнями, я увидел, что направо ответвляется еще один лаз.
Я, пыхтя от напряжения, проскользнул в этот лаз, который, к моей радости, постепенно расширялся, и я вскоре смог приподняться и перемещаться на корточках, а затем, когда лаз превратился уже в проход, смог выпрямиться во весь рост. К сожалению, в эту часть прохода не проникал дневной свет и мне пришлось идти в абсолютной темноте.
Мысленно начав ругать себя за то, что не предусмотрел подобного развития событий, я вдруг вспомнил, что в одном из карманов у меня лежит зажигалка, которую я достал и, выставив перед собой, зажег.
— Иисус, Мария и Иосиф! — раздался за моей спиной чей-то голос.
Я обернулся и увидел, что прямо за мной стоит Кассандра, а из темноты за ней постепенно прорисовывается фигура медленно приближающегося профессора Кастильо.
— Но… — пробормотал я, удивленно таращась то на одного, то на другого. — Я думал, что вы не…
И тут я замолк, заметив, что, хотя я и обращался к ним, они оба смотрели отнюдь не на меня: их внимание было приковано к чему-то такому, что находилось прямо за моей спиной.
Проследив за их взглядом, я при тусклом свете, исходившем от пламени зажигалки, увидел колонны, которые были исписаны какими-то странными значками и которые, похоже, простояли уже далеко не одно столетие. За этими колоннами в полумраке угадывалось помещение, похожее на большой зал, потолок которого тоже удерживался многочисленными колоннами.
— Давайте сделаем факелы, — предложил я, всматриваясь в темноту и зная наверняка, что моим друзьям уже пришла в голову та же самая идея.
46
Пятнадцать минут спустя, выбравшись наружу по все тем же небезопасным проходам и лазам, набрав необходимых веток и смолы, сделав факелы и вернувшись с зажженными факелами назад, мы снова оказались на пороге этого зала, в котором было, конечно же, темно, немного прохладно и очень тихо — еще тише, чем снаружи, в безмолвных джунглях.
Спустившись по короткой и скользкой каменной лестнице, мы оказались в огромном подземном зале, размеры которого оценить в полумраке было довольно сложно. Его потолок подпирали несколько десятков толстых колонн, от основания и до самого верха покрытых клинописными значками. Профессор Кастильо стал проводить по этим значкам подушечками пальцев со смешанным чувством радости и разочарования.
— Я сейчас отдал бы полцарства за фотоаппарат… — задумчиво пробормотал он. — Полцарства — за фотоаппарат…
И тут вдруг я, наступив в полумраке на какой-то валяющийся на полу предмет, подвернул ногу, потерял равновесие и упал на колени. Больно ударившись о каменный пол, я громко чертыхнулся и выронил факел, который отлетел на пару метров вперед и погас.
— Что случилось, приятель? — послышался позади меня голос мексиканки. — С тобой все в порядке?
— Да, спасибо. Я просто на что-то наступил, подвернул ногу и… упал.