Черный Город
Шрифт:
Беспорядочно лежавшие передо мной на столе листы сильно пожелтели, но на них по крайней мере не было плесени. В центре стола находилась керосиновая лампа, поставленная на потертый экземпляр книги «Майн кампф» — «Моя борьба», — написанной Адольфом Гитлером, а в дальнем левом углу лежали аккуратной стопкой четыре толстенные тетради с поблекшими обложками из коричневой кожи. На лицевой стороне каждой обложки был вытиснен позолоченный имперский орел, держащий в когтях свастику, а над ним виднелась надпись: «Ahnenerbe» [40] .
40
«Наследие предков» (нем.). Так кратко называлась организация «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков», которая существовала в Германии в 1935–1945 годах и которая была создана с целью оккультно-идеологического обеспечения функционирования государственного аппарата Третьего рейха.
— Аненербе? — спросила Кассандра. — Это что, фамилия вот этого мертвого офицера?
— Вряд ли, — ответил профессор, почесывая затылок. — Это слово мне о чем-то напоминает… По-моему, «Аненербе» — это какая-то организация. Она вроде бы входила в состав СС и занималась оккультизмом. Или чем-то в этом роде.
— Возможно, она занималась по заданию Гитлера и археологическими раскопками, — предположила мексиканка.
— Да, вероятно, однако придется порыться в архивах для того, чтобы…
Профессор продолжал говорить, но я его уже не слушал. Я не обладал даже мизерными познаниями в немецком языке, но, открыв первую из тетрадей и увидев написанный от руки весьма небрежным почерком текст, в котором имелись замысловатые рисунки, какие-то непонятные мне символы и пометки на полях, сразу же понял, что это что-то вроде записной книжки или дневника. Возможно, тетрадь эта принадлежала мертвому нацистскому офицеру, лежавшему за моей спиной с пулевым отверстием в виске.
49
— Ну и почерк был у этого бедняги!.. — недовольно пробурчал профессор, аккуратно перелистывая страницы одной из тетрадей. — Даже если бы мы и знали немецкий язык, такие каракули не смогли бы прочесть.
— В таком случае я уверена, что он был врачом экспедиции, потому что у всех врачей плохой почерк, — пошутила Кассандра, перелистывая другую тетрадь.
— Ну что, раз уж мы не можем почерпнуть тут никаких новых сведений, а факелы уже скоро погаснут, предлагаю выбраться отсюда наружу, — сказал я, закрывая тетрадь, которую только что просматривал.
— Но здесь же еще очень много интересного! — возразил профессор, показывая на горы всякой всячины, валяющейся вокруг нас. — В каком-нибудь из этих ящиков мы вполне можем обнаружить что-нибудь такое, что даст нам ценные сведения или окажется для нас в том или ином смысле полезным.
— Да, согласен, — заявил я, — но если факелы погаснут, мы уж точно ничего не найдем. Кроме того, мы в любой момент можем вернуться сюда и продолжить свои поиски.
— И я так считаю, — поддержала меня мексиканка. — А еще давайте возьмем с собой эти тетради и внимательно их рассмотрим. А вдруг нам удастся что-нибудь понять?
— Ну, тогда решено, — сказал я, кладя все четыре тетради в свой красный рюкзачок. — Пойдемте отсюда побыстрее, а то я уже сильно соскучился по дневному свету.
Я направился было к выходу, но затем вдруг, кое о чем вспомнив, вернулся к столу, взял «Майн кампф» и сунул эту книгу себе под мышку.
Кассандра и профессор, увидев, что я сделал, удивленно вытаращились на меня.
— А можно поинтересоваться, для чего тебе нужна эта гнусная книга? — с негодованием спросила мексиканка.
Я посмотрел сначала на книгу, а затем на Касси и, криво усмехнувшись, ответил:
— Видишь ли, дело в том, что мне уже надоело использовать в качестве туалетной бумаги листья бананового дерева.
Снова оказавшись снаружи гигантской скульптуры, которая, как выяснилось, хранила в себе еще одну неразрешимую загадку, мы увидели Иака, нетерпеливо ждавшего нашего возвращения. Туземец так и стоял там, где мы его оставили. Заметив нас, он подошел поближе и вздохнул с таким облегчением, как будто мы вернулись с экскурсии по аду.
— Я переживать, потому что вы долго не возвращаться, — укоризненным тоном пробурчал он. — Я думать, что больше никогда не увидеть вы.
— Мы задержались, потому что обнаружили там, внутри, нечто невероятное, — принялся объяснять я, ткнув большим пальцем куда-то себе за спину. — Там, оказывается, много лет назад кое-каким деятелям очень сильно прижали хвост.
— Прижали хвост? — удивленно спросил Иак, поняв, по-видимому, мои слова в их буквальном смысле.
— Не обращай на него внимания, Иак. — Кассандра бросила на меня осуждающий взгляд. — С нами все в порядке. Извини, Иак, что заставили тебя так долго ждать.
— Ну, раз уж мы благополучно оттуда выбрались, — сказал я, стряхивая пыль с одежды, — не заняться ли нам тем, чем мы занимались до этого, а?
— Еще раз просмотреть тетради нацистского офицера? — уточнил профессор.
— Черт бы вас побрал, проф! — воскликнул я, напуская на себя негодующий вид. — Вы что, опять забыли о своей дочери?
— Нет-нет, конечно же, не забыл, — пробормотал профессор, краснея. — Просто произошло так много событий, что я…
— Не обращайте на него внимания, профессор, — мягко произнесла Касси, щелкнув языком. — Неужели вы так до сих пор и не поняли, что он собой представляет?
— Да, конечно. — Профессор растерянно кивнул. — А… а куда, по-вашему, мы должны теперь отправиться?
— Мы могли бы вернуться туда, где мы видели самый последний след, — предложила мексиканка. — Возможно, наш друг Иак снова сумеет отыскать следы.
Я кашлянул, и профессор с Кассандрой повернулись ко мне, ожидая, видимо, что я начну возражать.
— А я считаю, что мы должны вернуться на каменную дорогу, — заявил я, секунду-другую подумав, — потому что искать следы, полагаясь лишь на удачу, — это все равно что надеяться выиграть в лотерею. Мне кажется, что у нас будет больше шансов, если мы отправимся к большой пирамиде и станем подавать с нее дымовые сигналы. Ну… или делать что-нибудь такое, что издалека привлекает внимание. Если Валерия и ее спутники находятся где-то не очень далеко отсюда, они наверняка нас заметят.