Черный Город
Шрифт:
— Ты тут не один такой, — усмехнувшись, сказала стоявшая рядом со мной Кассандра.
Профессор тем временем, прислонившись к дверному проему, о чем-то молча размышлял, — по всей видимости, он пытался найти объяснение тому, почему этот флаг оказался в этом месте.
Зал, в который мы так неожиданно проникли, представлял собой просторное помещение площадью примерно двести квадратных метров. Его стены, насколько я мог видеть, были полностью закрыты стеллажами и аккуратно поставленными друг на друга ящиками. В одном из его углов стояли большие бидоны и баллоны, а возле нацистского флага — два стула и грубо сколоченный стол, посреди которого под толстым слоем пыли все еще валялись какие-то документы, а по краям лежали стопки книг.
Мы взяли с пола свои факелы, и мексиканка первой пошла сквозь все еще витающую в воздухе пыль вглубь помещения. Идя неторопливым шагом, она внимательно оглядывалась по сторонам, пока ее взгляд не остановился на чем-то таком, что лежало на полу за столом.
Она тут же сделала шаг назад и поднесла ладонь ко рту.
— Что случилось? — встревоженно спросил я, быстро устремившись к Кассандре. — О Господи! — невольно вырвалось у меня, когда я приблизился к ней и посмотрел туда, куда смотрела она.
Когда к нам с Кассандрой подошел и профессор, Касси уже, сев на корточки, разглядывала свою «находку», представлявшую собой не что иное, как превратившийся в мумию труп военнослужащего, облаченного в черную униформу. В выражении его лица — лица, у которого уже не было глаз, — чувствовалась жуткая тоска, а в своих иссохшихся пальцах он держал фотографию женщины.
— Он был офицером СС, — без тени сомнения заявил профессор.
Мы с Кассандрой, не говоря ни слова, вопрошающе уставились на него.
— Смотрите, у него черная униформа и значок СС на лацкане, — пояснил профессор, показывая на труп. — Поэтому можно с полной уверенностью сказать, что он был офицером СС. А точнее, полковником, если судить по знакам различия на его униформе.
Мне все это показалось настолько нереальным, что у меня на несколько секунд даже возникло ощущение, что я сплю в постели в своей квартирке на мансардном этаже в Барселоне и что мне снится какой-то кошмарный сон.
— Посмотрите вот на это, — сказала мексиканка, без каких-либо колебаний засовывая первую фалангу своего указательного пальца в отверстие в виске мертвого нациста. — Этот тип, по-видимому, сам стрельнул себе в голову.
— Он все еще держит в руке пистолет, — согласился профессор, прикоснувшись к старому пистолету «люгер», который сжимала безжизненная рука эсэсовца.
— А зачем он стал бы это делать? — с удивлением спросил я, подходя к одному из стеллажей и видя, что, кроме ящиков с боеприпасами и инструментами, там свалены опечатанные мешки с мукой и рисом и множество консервных банок. — С едой у него здесь, похоже, проблем не было, — добавил я, беря и взвешивая на руке консервную банку, в которой, судя по рисунку на этикетке, была фасоль.
— Он, по-видимому, пришел в отчаяние, — прошептал профессор.
— Или очень сильно чего-то испугался… Этот бедняга зашел сюда, заблокировал единственный вход и затем пустил себе пулю в висок, — подытожил я, кладя банку обратно на полку. — Непонятно только, почему он это сделал.
— Что еще более непонятно, так это отсутствие здесь других трупов, — сказала Кассандра, вставая и оглядываясь по сторонам.
— А может, он был из тех, кто выжил, — предположил я.
— Выжил?.. Выжил после чего?
— А того, что происходило там, — ответил я, указывая на дверной проем, за которым находился огромный зал.
После того как мы тщательно обследовали буквально каждый уголок помещения, в котором находились, профессор, держа руки за спиной, начал прохаживаться туда-сюда с задумчивым видом.
— Мы забываем о вопросе, который имеет весьма немаловажное значение, — сказал он, разговаривая как бы сам с собой. — Что, черт возьми, здесь делали нацисты в 1940 году? Ведь уже тогда Бразилия отнюдь не была союзницей Германии, а потому они наверняка прибыли сюда тайно. Но… как? И, самое главное, зачем?
— А может, они были шпионами? — предположил я.
Касси, что, кстати, меня отнюдь не удивило, насмешливо фыркнула.
— Неужели в твою светлую голову пришло какое-то другое объяснение? — раздраженно спросил у нее я.
— Они наверняка были археологами.
— Ну да, — усмехнулся я. — Типичные археологические раскопки, проводимые эсэсовцами. Однако, если я не ошибаюсь, этим типам больше нравилось закапывать людей, нежели их выкапывать.
— По правде говоря, — вмешался в нашу с Касси словесную перепалку профессор, — сеньорита Брукс не так уж и не права.
Кассандра бросила на меня самодовольный взгляд. А еще показала мне язык.
— Известно, что нацисты организовывали археологические экспедиции в Тибет, в Северную Африку, в Южную Америку и даже в Антарктиду, — снова стал разглагольствовать бывший преподаватель истории, по-прежнему держа руки за спиной. — Задачей этих экспедиций был поиск археологических реликвий.
— Это напоминает мне какой-то из фильмов про Индиану Джонса.
— Нет, такое происходило на самом деле, — заявил профессор. — Этот чокнутый Гитлер был фанатиком оккультизма и мифологических цивилизаций и горел желанием найти подтверждение древности арийской расы, потомками которой, по его мнению, являлись немцы. Поэтому и до, и даже во время Второй мировой войны он отправлял экспедиции в различные уголки мира, ставя этим экспедициям задачу найти что-нибудь такое, что позволило бы ему доказать своему народу, что немцы имеют полное право властвовать над теми, кого он считал «низшими расами». Иными словами, над всем остальным человечеством.
— И вы полагаете, — сказала Кассандра, спокойно садясь на один из стульев, — что именно поэтому нацисты и приехали сюда?
— Я не исключаю такой возможности.
— Но… как они вообще нашли этот заброшенный город?
— Откуда я знаю? — Профессор Кастильо пожал плечами. — Возможно, им — точно так же, как и нам, — кто-то рассказал легенду о «древних людях» и они восприняли ее всерьез. Впрочем, этого мы уже никогда не узнаем.
— А может, и узнаем, — прошептал я.
Профессор и Кассандра, обернувшись, уставились на меня и увидели, что я, наклонившись над столом, перебираю валяющиеся на нем документы.