Чёрный хребет. Книга 4
Шрифт:
Хочу её переубедить.
— Но там действительно замечательно…
— Сегодня мне не нужен человек, который будет уговаривать меня посмотреть на удивительные места и красоты, которые он знает. Мне нужен человек, который побудет рядом, чтобы я не чувствовала себя одиноко.
Всхлипывает.
— Вот и всё, что я прошу. Посиди тут. Просто посиди. Можешь ничего не говорить.
— Ладно.
Я выполню всё, что она хочет.
С грустью, печалью, мрачными мыслями, но выполню. И я даже улыбнусь при этом.
— Шислин… — говорю.
—
— Мне нужно сказать…
— Это не важно. Ничего не желаю знать.
— Я только хотел сказать, что ты очень замечательная девушка. Я рад, что познакомился с тобой.
Тонкие руки Шислин обвиваются вокруг моего тела и вот наши объятия становятся обоюдными. Она выбрала меня, чтобы уничтожить чёрную жемчужину, а заодно составить ей компанию по пути в царство, которое охраняет трёхголовый пёс.
— Мне надоели сны, — говорит девушка. — Это только со стороны кажется, что здесь интересно и всегда можно найти что-то новое. Развлекаться и развлекать других бесконечно. Но любой человек устанет рано или поздно, не сможет сохранить интерес к происходящему.
— Понимаю, — говорю.
— Быть всемогущим существом во снах очень весело, только если ты живёшь ещё и в настоящем мире. Когда же ты там всего лишь труп, не способный перевернуться на другой бок, сон превращается в тюрьму, которую невозможно покинуть.
— Понимаю, — говорю.
Чувствую, как её руки прижимают меня сильнее. Она впервые нашла человека, который полностью понимает, в каком положении она оказалась. Многочисленные деревенщины, которых она посещала во снах, воспринимали её божеством, демоном, хранительницей грёз. Но только не обыкновенной девушкой, которой жутко не повезло оказаться в замке посреди восставших мертвецов.
Она изливает на меня свои печали, а я всё впитываю.
Я не человек, я коралл, поглощающий и очищающий окружающую воду.
— У меня было множество друзей среди обитателей деревень. Мы с ними веселились, путешествовали, отдыхали каждую ночь, но никто из них на самом деле меня не понимал. И все они мне завидовали.
Шислин всё говорит и говорит, выпускает наружу всё, что успело накопиться в её голове за долгие годы. Где-то в её сознании прорвало дамбу и теперь потоп напряжения вырывается наружу.
Мне остаётся лишь слушать и не вмешиваться в поток её мыслей.
— Иногда я забывала, что сплю и созданный мною же мир начинал казаться реальным.
Она говорит.
— Иногда я просыпалась, и реальность казалась сном.
Она рассказывает.
— А на самом деле я очень тоскую по прежней жизни. До того, как приехала в Варзод. Пока путешествовала по миру и посещала красивые места. Я успела много чего объездить, прежде чем осесть у Бартрама.
— И каков он, этот мир? — спрашиваю.
— Большой. Бесконечный. Одной жизни не хватит, чтобы всё посетить, всё увидеть. Ты можешь не поверить, но из многих мест меня выгоняли.
— Поверю. Изетта назвала тебя капризной.
— Капризной? — удивляется Шислин.
—
— Правда? Никогда бы об этом не подумала. Хотя… теперь я понимаю, почему некоторые люди разговаривали со мной с неприязнью, хотя я пыталась быть вежливой.
Она говорит, а я слушаю.
Шислин рассказывает о семье, в которой родилась, о родителях, которых не стало очень рано. О богатствах, которые свалились на неё, и которые она благополучно растеряла. Она никогда не была из тех людей, которые планируют на годы вперёд.
— Я вообще растяпа, — вздыхает Шислин. — Всё, к чему я прикасалась, мгновенно разрушалось.
Мой подбородок лежит на плече девушки, её голова на моём. Мы продолжаем сидеть на лавочке по одну сторону стола.
Чувствую её руку корнями волос на затылке.
— Ещё раз спасибо, — говорит Шислин. — Спасибо, что оказался здесь.
— Пожалуйста.
Слёзы снова наворачиваются у неё на глазах. Она подаётся вперёд и чмокает меня в щёку, затем ещё раз. Последнее, отчаянное желание почувствовать тепло другого человека. Обоюдное, надо сказать.
Существо, которое так сильно напугало меня в Орнасе, оказалось обыкновенной девушкой. Долгая жизнь заставила её забыть о своей человечности, но сейчас всё выходит обратно наружу. Она сидит рядом и касается меня губами.
Вокруг нас — место, которое не существует. Оно исчезнет, как только мы уйдём, и никогда больше не появится снова. Ни один человек не посетит эту таверну. Стены запомнят наше присутствие и никому о нём не расскажут. Оно останется навечно погребено в воспоминаниях, растворится вместе с шёпотом ветра, словно его и не было.
Отстраняюсь от девушки. Смотрит мне в глаза, а я — в её пылающие огни. Её ладонь покоится на моей груди.
Не уверен, что происходящее — правильно.
— Ты же искала меня, чтобы я выполнил твою просьбу. Мы не должны были симпатизировать друг другу.
— Знаю, — говорит. — Но что уж теперь поделать?
Она придвигается, при этом не шевеля ни одним мускулом. Взлетает, опускается мне на колени и осторожно целует в лоб, будто боится меня напугать. Целует в бровь, в висок, в щёку.
Есть вещи, которые человек не контролирует. Нелегко заставить себя что-то чувствовать, и ещё сложнее вытравить в себе чувства. Происходящее совершенно точно не должно происходить. Повторяю себе, что я здесь для совершенно другой цели, и мне нужно держаться, но жилка в сердце, которая дрожит только при виде притягивающего тебя человека, не даёт успокоиться. Та самая жилка, которая перехватывает дыхание, переворачивает внутренние органы. Которая бьёт тебе в голову в самый неподходящий момент, заставляя забыть всё, что ты обычно забывать не хочешь.