Чёрный хребет. Книга 4
Шрифт:
Поднимаюсь ко двору замка.
Повсюду лежат мертвецы. Выглядит так, будто они патрулировали местность, а затем внезапно упали в неловких позах, мгновенно усыплённые Шислин. Какая же огромная у неё сила, если она способна сотворить это со всеми мертвецами разом, а заодно и с объединённой армией четырёх деревень.
И параллельно с этим может выбирать, какие именно сны увидят жертвы.
Захочет — наведёт на каждого кошмар и заставит пребывать в нём, пока мозги не высушатся.
“Иди на самый верх, — говорит девушка. — Я
Пока её физическое тело лежит на кровати в покоях, её духовное — чёрная тень — шагает рядом со мной, указывая пальцем в разные стороны.
“Вон там стояли виселицы. Бартрам заставлял меня приходить на каждое повешение и очень сердился, если я отворачивалась. Суд проходил здесь же, и на нём редко кого оправдывали. Никогда не любила это место”.
Чёрный силуэт девушки взлетает повыше, оглядывается по сторонам. В данный момент она находится у меня в голове и не может видеть то, что не вижу я. Однако она ведёт себя так, будто на самом деле здесь присутствует.
“А вон там стоял загон для селестиалов”.
— Кого? — спрашиваю.
“Это такие животные, похожие на змей, но не такие гибкие. У них не было крыльев, но при этом они каким-то образом могли летать. Однажды мне довелось прокатиться на таком, но он сбросил меня на землю”.
Через дыру в лицевой части замка вхожу внутрь Варзода. Ощущаю себя одним из захватчиков, что прорвался через центральные врата и теперь идёт убивать всех, кто находится внутри.
Сразу на входе меня встречает большая, безголовая статуя. Судя по широким плечам и мощным рукам, это сам Бартрам Гордый. Во сне я её не видел, поскольку то и дело терял сознание. Вся лицевая часть замка для меня осталась незнакомой.
“Здесь направо”, — Шислин указывает в один из проходов.
Она продолжает летать над полом. Пусть она и говорит очень дружелюбно, но каждый раз, когда вижу этот тёмный силуэт, невольно бросает в дрожь. Не могу понять, для чего она выбрала себе этот страшный облик, чтобы приходить к людям во снах.
“Я поселилась в замке ближе к концу строительства, — произносит девушка. — Ты предполагал, что я дочь Бартрама Гордого, но это не так. Я его очень дальняя родственница. Целый год я прожила рядом с ним, но за всё это время он не сказал мне и слова, за исключением формальных фраз. Никакой семейной любви между нами не было”.
Шислин внезапно замолкает на полуслове. Видно было, как она хочет чем-то поделиться, но это знание причиняет ей боль.
“Когда захватчики проникли за стены, Бартрам сразу понял, к чему всё идёт. Он вошёл в мои покои и заставил принять яд. Чтобы наследник королевской крови не оказался в руках врагов, так он сказал. Хотя наследником я была где-то на тридцатом-сороковом месте”.
— И ты его выпила?
“Конечно — он же всё-таки мой король. Я не могла его ослушаться. К тому же, смерть от яда — не самый худший исход, когда
— Но яд, разумеется, не сработал, — говорю.
“Почему ты так решил?”
— Потому что мы с тобой разговариваем.
“Это было очень знаменитое и очень редкое средство. Дыхание аспида. Очень сильное, даже тело разрушает. В пузырьке было столько жидкости, что хватило бы на несколько десятков человек. Мне одной его оказалось в достатке”.
— И тем не менее ты здесь. Со мной. Не похоже на человека, который принял настолько смертоносный токсин.
Взбираюсь по винтовой лестнице всё выше.
Повсюду спящие мертвецы. Постовые, валяющиеся на постах. Прислуга, разбросанная на этажах. Некоторые гнилые лица я узнаю. Шислин во сне воспроизвела не только интерьер Варзода в мельчайших деталях, но и их обитателей.
— У меня вот какой вопрос, — говорю. — Во сне я разговаривал со своими друзьями. Спорил с ними, следил. Они вели себя совершенно естественно.
“Твои знакомые ведут себя так, как ты от них ожидаешь, так что всё выглядит естественно. Я могу их направлять, чтобы они стремились что-то сделать, но непосредственно манеру речи, повадки, привычки — всё это ты сам им добавляешь”.
— Значит, из-за тебя жители Карута так плохо выглядят?
“Да”.
— Почему?
“Я устраиваю им приключения во снах. Там они проживают гораздо более интересную жизнь. А когда они просыпаются, действительность им не нравится. Так что вся их жизнь — бодрствование, в ожидании сна”.
— Зачем ты это делаешь?
“Это мой единственный способ общаться хоть с кем-то. Восставшие из мёртвых жители Варзода не спят. А когда я силой заставляю их уснуть, то не могу контролировать их сновидения. А снятся им очень, очень страшные вещи. Так что я могу проникнуть в голову только людей из деревень”.
— Я хочу, чтобы ты это прекратила, — говорю.
“Я прекращу”.
Подняться за раз на вершину замка оказалось невозможно. Ноги подгибаются, не успел я пройти и половины. В нормальном, бодром состоянии, я бы преодолел весь этот маршрут и даже дыхание не сбил. Сейчас же приходится сидеть на ступеньке и до боли сжимать кулаки, чтобы не уснуть.
Наверное, стоило приберечь для подъёма голубую жемчужину, но я и так её использовал во время пути, снимая с себя пару килограмм веса, чтобы хоть немного облегчить передвижение.
— Разбуди моих друзей, — говорю. — Я ведь уже пришёл.
“Разбудила, как только ты двинулся к Варзоду. Всё, как в твоём сне”.
Передохнув, снова двигаюсь к покоям короля и его подопечной.
— Всего этого можно было избежать, — говорю. — Как только я заснул на чердаке у Стампала в Орнасе, ты могла бы попросить меня прийти к тебе. И я бы пришёл.