Чёрный ирис
Шрифт:
Вот уж не думала, что даже в спальне хранится оружие. Молниеносным движением Зехир вдруг коснулся неприметного узора на стене, тут же открылся потайной ящик, из которого был выхвачен ятаган.
– Стой! – вскочив, я загородила Джабраила. – Он мой друг!
– Что? – изумился Зехир, явно не поверив своему слуху.
– Джабраил мой друг, – повторила я. – Он со мной уже давно и совершенно безобиден. Прошу, не трогай его.
– Ты дружишь с джинном? – ошарашено переспросил он, не сводя настороженного взгляда с Джабраила.
– Да, и я верю ему. Прошу, поверь
– Нельзя верить джинну, – мрачно произнес Зехир, но ятаган все же опустил.
– Люди тоже особого доверия не вызывают, – невозмутимо парировал Джабраил.
Они смотрели друг на друга столь люто, будто были готовы вот-вот схлестнуться.
– Давайте не будем ссориться, – я вяло улыбнулась. От волнения так в горле пересохло, что я залпом осушила чашу с настоем, что все еще держала в руках. Выпила и обомлела, запоздало сообразив, что совершила.
– Ты в порядке? – Зехир явно уловил мое красноречивое отчаяние.
Джабраил вздохнул и милостиво произнес:
– Сария, да не переживай ты, насчет яда я...слегка пошутил.
– Какого яда? – Зехир даже побледнел.
– Того самого, который ты якобы мне подсыпал, – я перевела мрачный взгляд на джинна. Даже не попыталась усмирить нарастающую в душе ярость.
– Не стоит злиться, – Джабраил оставался все так же невозмутим. – Я ведь не виноват, что вы, люди, не понимаете хороших шуток.
– Что вообще тут происходит? – у Зехира, похоже, кончилось терпение.
Но мне было сейчас не до объяснений. Сжав руки в кулаках и не сводя взгляда с Джабраила, дрожащим от эмоций голосом произнесла:
– Ты ведь нарочно это... Ты все это нарочно! Нарочно хотел очернить Зехира в моих глазах! Нарочно выставил его подлецом, чтобы я как обычно последовала твоей воле! – моя злость все нарастала. – Ты нарочно с первого дня знакомства внушал мне мысли о неотвратимой смерти! Нарочно твердил о смирении и покорности судьбе! Все, лишь бы я не вздумала допустить и мысли, что могу стать счастливой, что могу жить как-то иначе! – мой голос сорвался на крик.
– Пусть я толком не понимаю, о чем речь, но в любом случае, Сария, безрассудно верить джинну, – вмешался хмурый Зехир, но я его перебила:
– Ты тоже ничем не лучше его! Точно так же преследуешь свои цели, в которых я – лишь способ достижения! Вы оба просто меня используете! А я не могу так больше, понимаете?! Не могу и не хочу! У меня своя жизнь, в которой ни одного из вас я больше видеть не желаю!
Я выбежала из комнаты и поспешила к выходу из дома. Народ на улице торопился по своим утренним делам, и на всхлипывающую меня не обращали внимания. Не зная, куда бреду, я шла наугад, сворачивая с одной улочки на другую. Столько времени сдерживаемые эмоции, наконец, прорвались и, несмотря на эту истерику, мне стало несоизмеримо легче.
Когда за очередным поворотом мне открылся фасад авликесского храма, я даже обрадовалась. Уняв слезы, я медленно поднялась по широким ступеням и сквозь череду колонн направилась к чернеющему входу.
Внутренний зал оказался небольшим. Все пространство скрадывала массивная статуя улыбающейся женщины, приветственно простирающей
Две служительницы в длинных зеленых одеждах кивнули мне, но так и остались стоять по обе стороны статуи. А я опустилась на колени на прохладный начищенный до блеска мраморный пол и закрыла глаза. Обычно приходящие в храм о чем-то богиню просили. Но что могла попросить я? Счастливой жизни с Зехиром, который вдруг чудом меня полюбит? Увы, несбыточное было не по силам даже Матери Природе. И я просто наслаждалась царящей здесь тишиной и прохладой, еще не подозревая, что это последние для меня мгновения покоя.
Несуществующее клеймо предсказательницы обожгло болью настолько нестерпимой, что я не сдержала крика. И в то же мгновение мне показалось, что на меня вдруг обрушился весь храм, такой непосильной была невидимая ноша. Я чувствовала себя крохотным сосудом, в который пытаются вместить всю Великую пустыню. Не выдержав, я упала на мраморный пол, едва удерживая себя в сознании.
– Госпожа, что с вами?! – ко мне подбежали обеспокоенные служительницы.
Я не могла им ответить. На грани невыносимой боли я впервые чувствовала свою душу. До хрупкости слабую, но упорно не сдающуюся. Держась из последних сил, все самое лучшее и светлое во мне не поддавалось обрушившейся мощи.
– Ой, она – предсказательница! – донеся на грани слышимости изумленный голос одной из служительниц. – Вон, видишь, у нее черные ирисы изображены на ладонях!
– Это, наверное, та, что взял в жены сын Маалеха. Нужно...
Дальше я уже не слышала. Мое сознание, не выдержав боли, провалилось в темноту...
Здесь Нарайян сверкал багрово-красным, словно пытался своим яростным светом что-то выжечь. А внизу на потрескавшейся земле виднелся на тонком стебле вянущий цветок ириса. Черные лепестки уже чуть сморщились и были готовы вот-вот опасть. И больше ничего живого вокруг...
Последний цветок упорно держался за жизнь...
?
Глава шестая
Лет в тринадцать я как-то спросила у старейшины Наджиль:
– А зачем мы нужны?
Уже тогда мне казалось странным, что предсказательницам оказывают такой почет, да и эмирхан никогда не скупится на золото. И за что все это? Только за то, что мы способны видеть будущее?
Старейшина не любила, когда ее донимали расспросами. Но все же снизошла до ответа.
– Предсказательницы нужны, потому что мы особенные. Это великое счастье быть не такими как все. Простым людям наш дар кажется истинным чудом, последним воплощением милости ушедшей богини. Для других мы – символ надежды, единственная связь с Матерью Природой.
Она принялась расписывать, как замечательно быть предсказательницей, и я верила. Тогда еще и мысли не допускала, что возненавижу свою участь. И уж тем более не могла предположить, что даже старейшина Наджиль не знает истины...