Черный Камень
Шрифт:
Если в результате дележа кто–то и был обижен, то он об этом не заявил. Все расходились довольные и новыми вещами, и справедливым распределением. Верховой действительно разделил все честно.
Я ушел вместе с Марусей. Расставаться не хотелось, и я, позвякивая медяками, пригласил ее в трактир. Она кивнула, и через пару минут мы уже сидели в уголке огромного зала, наблюдая, как ловко хозяйка управляется с мисками.
Народу в этот час почти не было, и заказ нам принесли очень быстро. Уплетая за обе щеки чудесное жаркое, мы поглядывали друг на друга, она — со смущением, я — с нежной усмешкой. Заводить разговор не хотелось: Маруся мне безумно нравилась, и я готов был хоть до ночи сидеть вот так, молча любуясь ее зардевшимися щеками.
— Я видела тебя, — неожиданно сказала она. — Ночью, когда ты вернулся.
— Не понял?
— Яга сказала, что нельзя смотреть, как ты уходишь и приходишь. Но я так волновалась… Не выдержала и пошла тебя встречать. Сидела всю ночь у моста, пока ты ходил на запретную землю. И видела твое возвращение.
— А чего ж не окликнула? — я до сих пор не мог сообразить, к чему она клонит.
— Испугалась.
И только тут до меня дошло: Маруся видела оборотня! Вот блин. Я прикусил губу и отвернулся. Удивительно, что она вообще после этого со мной общается.
— Это станет препятствием? — спросил я, и голос мой предательски дрогнул.
Она поняла без всяких вопросов, что я имею в виду. И, к моему великому облегчению, покачала головой.
— Нет, конечно. Я люблю ужастики и знаю, что оборотни опасны только в полнолуние.
— Верно. Бабка так же говорила.
Могу ли я взвалить на нее такую обузу, возлюбленного–оборотня? Почему бы и нет? Ведь мир, в котором мы сейчас живем — виртуальный. Всего лишь игра. И здесь все по–другому. А в той, реальной жизни, я обычный человек без волчьих замашек. Так что бояться нам нечего.
Она улыбнулась, и ее глаза сказали все без слов. Мне оставалось лишь хрипло задать сакраментальный вопрос:
— К тебе или ко мне?
— Лучше ко мне. А то ходят слухи, что у тебя изба живая.
Я рассмеялся и, кинув на стол несколько медяков, подхватил ее на руки.
Глава 33. Ошеломляющее открытие
Домой, совершенно ошалевший от счастья, я вернулся лишь к ночи. Подошел к избе и онемел от изумления: она висела в воздухе, а курьи ножки бесследно исчезли.
— Вас… Василиса!
— Ой, милок, явился? Ну, наконец–то!
— Где ноги?!
— Да тут они, тут, — изба кокетливо покачнулась. — Невидимые только. Ты это… пошарь там руками, лесенку нащупай.
Вы когда–нибудь поднимались по невидимой лестнице? То еще удовольствие. Матерясь сквозь зубы, я добрался до двери, вошел и ахнул: в полу зияли огромные дыры.
— Ты что тут устроила, мать твою?!
— Да не переживай, милок, все в порядке. Пол целый, ступай, не бойся.
— Она, видите ли, навык алхимии качает, — проворчал с буфета Диоген.
— Угу, — Василиса кивнула, и я едва устоял на ногах. — Хотела невидимость получить, сварила зелье, но кое–чего в нем не хватает, вот и получилось наполовину. Где же мне взять эту штуку–то… В лес, что ль, сходить, авось найду?
— Не вздумай! — рявкнул я. Не хватало еще ее по лесам да полям искать. — Запомни, ты — мой дом. И твои эксперименты не должны мешать мне жить. Уяснила?
— Дык я ж как лучше…
— Уяснила?!
Глубокий вздох, посуда в буфете печально звякнула, и Василиса ответила упавшим голосом:
— Агась.
Хорошо, с этим разобрались. Я скинул доспех — позже починю — и полез на печь.
В эту ночь я спал без сновидений. Видимо, сказалось напряжение предыдущих дней, и я провалился в сон, как в бездну. А проснувшись, быстро умылся и без завтрака, несмотря на протесты Василисы, побежал в управу. Вдруг удастся дозвониться до Арины или Мишки?
Удалось, да еще как. Едва я набрал номер сестры, как фарфоровое дно тарелки мигнуло, и на нем появилась помятая вихрастая рожа. Серега Синицын, бандюган из гороховцев! Твою мать!
— Здорово, Димон! — бодро гаркнул Синий.
— Что с Аринкой?!
— Да не боись, все норм, на процедурах она. А я вот тут сижу, тебя, гада, караулю. Третий день уже.
— А мне говорили, у таких, как ты, кодекс чести есть.
— Чего?! — не понял Серега.
— Того! — заорал я. — Горох на весь город трындел, что заболевших синдромом не трогает.
От моего напора он слегка растерялся.
— Димон, ты че там, с крышей расстался? Не трогали мы Арину. Но друган твой, Миха, у нас на прицеле. Поэтому либо ты по–прежнему вопишь, как ошпаренный, и тогда он покойник, либо говорим по–хорошему.
Что поделать, пришлось сбавить обороты.
— Какого хрена ты в хосписе делаешь?
— Сказал же, тебя жду. Короче, давай по делу. Ты, парень, Гороху задолжал. Вломился на склад, побил стекла, полки. Но это ладно, ты еще упер Фиолы. Не вздумай отнекиваться, я тебя самолично в подвале видел.
— Синий, не гони. Ты там сам много чего покрушил, пока в меня палил.
Он развел руками и засмеялся.
— Что поделаешь, издержки твоей резвости. Короче, Рокот, ты утащил два Фиола, поэтому…
— Один.
— Да пох. Недостает двух, значит, с тебя. И еще столько же за моральный ущерб. Отдашь четыре Фиола, если друган тебе дорог.
Да, утро началось на редкость удачно. И ведь не сделаешь ничего, Мишка у них в руках.
— Хорош борзеть, а? Откуда я их возьму?!
— А то мы не знаем, где ты обитаешь, — усмехнулся он. — Нам твой кореш все рассказал, все. Говоришь, на десятом три штуки дают? Вот их и передашь, одну будешь должен.
— Не пойдет, — я решительно покачал головой. — Если Аринка не будет принимать по Фиолу в месяц, она умрет. Тогда мне вообще все по барабану будет.