Черный Камень
Шрифт:
Я сделал, как было велено, и бабка отправила меня колоть дрова. Закончив, сложил поленницу, Яга вышла, посмотрела и осталась довольна.
Репутация с персонажем Баба–Яга: +5, текущее значение: 10.
— Ладно, заходь, обедать будем.
Вытерев попавшейся под руку ветошью часть стола, я с опаской устроился на лавке. Не знаю, из чего она готовила щи, ни капусты, ни других овощей вокруг не наблюдалось, но они получились на славу. Я ел и нахваливал. Бабка вроде подобрела, и мне, наконец, удалось начать разговор.
— Скажи, бабусь, почему сейчас через мост нельзя, а ночью можно будет?
— Сам поймешь, касатик, как завечереет.
Хм. Ладно, зайдем с другой стороны.
— А с чего такая вонь от реки?
— Дык ведь сера, — пожала плечами старушка, — вот и пахнет. Ниче, привыкнешь.
Ни фига себе! То–то она так горит. Ну да ладно, это не самое важное.
— А что за развалины на том берегу?
— Ну, чего пристал? — вспылила вдруг она.
— Бабуль, я ж в детстве сказки читал. И знаю, что ты в душе добрая. Так что не притворяйся.
На старуху комплимент произвел впечатление. Рот расплылся в беззубой улыбке, сухие щеки порозовели, и она ласково взглянула на меня.
Репутация с персонажем Баба–Яга: +5, текущее значение: 15.
— Чего ты там спрашивал–то? — бабка почесала огромный нос. — Про руины храма?
— Да. На карте они помечены как «Развалины К.»
— Угу. Комтеон. В стародавние времена бог Утрес–Крех любил забавляться. Он поручал своим приспешникам, личам–некромантам, кои в Нави обретаются, проходить через Калинов мост и поднимать мертвецов с ближайшего кладбища. Оно во–он там, за холмом. Ну, а те покидали свои могилы и шли войной на города да деревни. Мно–ого народу полегло в дни таких атак. Бывало, нечисть и побеждала. Тогда ихние жрецы заставляли жителей служить Утресу.
Наслышан. Именно так и случилось в Кряжистом.
— А кладбище это с тех пор прозвали Темным, — продолжала бабка. — И тогда пятеро светлых магов, Алвиос и четверо других, испросили у Нариэля дозволения уйти живыми в Навь и возвести у моста храм, дабы запечатать выход на эту сторону.
— То есть как? Ты же говорила, что по нему не может пройти человек.
— Может, но лишь в одну сторону. Эти маги, почитай, живьем себя схоронили. Ушли в Навь и навеки замуровались в Комтеоне, потеряв возможность еще хоть раз увидеть солнышко. Но своего добились: пока стоял храм, личи не могли оттуда выходить и поднимать нежить.
— А потом?
— Потом случилась Великая Битва, и все храмы Мелизоры разрушились. Но боги пали в той сече, а потому угасла энергия, и светлая, и темная. И только я, старая Яга, осталась одна на границе миров.
Подперев щеку тощей рукой, бабка пригорюнилась. Я посидел минуту молча, но она, похоже, не собиралась отвлекаться от своих дум. Пришлось поторопить.
— И что же было дальше, бабусь?
— А? — она очнулась и с недоумением посмотрела на меня. — А, дальше… Да ниче, тишь да гладь.
— Но несколько дней назад все изменилось, да?
— Верно, касатик. Кто–то расстарался, дабы поднять павшего Утреса. Да только темной энергии было маловато, не хватило, чтоб вытащить его из небытия. Зато личи пробудились. Они снова стали появляться в Яви и вызывать нежить. Их больше ничто не держит, Комтеон–то пал. Земля трясется, и мертвецы вылезают из могил. Теперича, может статься, и хватит темным энергии призвать обратно свово бога.
Так вот почему возобновились нападения на деревни! Некроманты пришли из Нави. Знать бы еще, кто так «расстарался».
— А что же светлый бог, Нариэль? Так и остается в небытии? Его никто не пытается поднять?
Глаза старухи хитро блеснули.
— Надысь и у него появился жрец, призыватель то бишь. Но он, видать, еще не понял, что делать надобно.
Это верно, люмен пока вообще без понятия. Но какова бабка, а? Все видит.
— А ты знаешь?
— Чаво? Что люмену–то делать? Откуда ж.
Врет как дышит.
— Ладно, бабусь, тогда скажи, как остановить личей?
— Не время пока, касатик. Да и не с них начинать нужно. Им помогают отсюда, из мира живых. Пока новые темные жрецы не побеждены в кровавой битве, личи будут приходить на Темное кладбище.
Знание мира: +5, текущее значение: 23.
Я задумался. Неужели виновник всей этой катавасии — Марсель? Пытается вернуть к жизни Креха, чтобы получить какую–то выгоду для себя? Или действует по заданию Ордена Семи Чародеев?
Бабка легонько стукнула меня по руке.
— Не думай об этом раньше времени, голову сломаешь. И помни: ты должен вернуться до того, как зайдет луна. Ежели не успеешь — навеки там останешься.
— Почему?
— Что ж ты какой… — она помахала в воздухе морщинистой рукой, подбирая слово, — любознательный? Эх… Ты, касатик, мно–огое имеешь, сам об том не подозревая. И многое можешь, я вижу. Силушка еще не раз от смерти тебя спасет, хоть ты про нее и не ведаешь.
— И как же?
— Дык не нужно знать о крепком здоровье, чтоб не заболеть. Оно само работает. Так и мощь твоя, когда будет нужно, проявится. И думаю — все–таки хорошо, что я тебя не съела. Обед что, слопаешь, и нет его. А так ты рядом сидишь, болтаем вот. Сказать по чести, тут порой бывает одиноко.
Она вздохнула коротко, по–девичьи, и махнула рукой. А я, тронутый ее откровенностью, взял да и рассказал ей об утреннем обмане.
— Экий ты находчивый, — крякнула старушка. — Небось, в КВНы там, у себя, упражнялся?
Ну и Яги пошли! Все знают. Словно прочитав мои мысли, бабка усмехнулась.
— А то. Это ж вы, молодые да глупые, мыслите, что нам, степенным и опытным, ничо не ведомо. А на самом деле все, о чем вам только узнать предстоит, мы уже забывать начинаем. Ты вот, небось, думаешь, удивил меня? Не–ет, милок, твой фокус со жребием я насквозь видела. А что сознался — это зря. Хитрости тебе не хватает.
Она задорно подмигнула, а потом вдруг задумалась, лицо ее стало серьезным и мрачным.
— Вот ведь вы какие, люди, а? Все норовите друг дружке пакость сделать, со свету сжить. Я вот исстари со зверями всякими знаюсь, так у них такого нет. А вы? Веками ругаетесь да воюете. Эх, кабы умишка вам прибавить, глядишь, поуспокоились бы. Ведь куда, кажется, проще: ты ему доброе слово, и он тебе, ты ему в благом деле поможешь, и он тебе. Ан нет, лаетесь, аки собаки блохастые.