Черный Камень
Шрифт:
— Пошел ты, — скрипнул он зубами и, скороговоркой пробубнив заклинание, с громким хлопком растворился в воздухе.
— У–у–у, — разочарованно пронеслось над отрядом, а филин насмешливо заухал.
— Похоже, наш Эрик не так горд, как хочет казаться, раз предпочел позор смерти.
И правда, мог бы придумать что–нибудь позаковыристее. Никакой смекалки у парня!
Верховой приблизился, взял меня за рукав и тихо спросил:
— Что у вас произошло? Ведь не на пустом же месте ты его на спор развел?
— Да забей, — я вовсе не горел желанием рассказывать подробности.
— Он член отряда, и я должен знать.
— Он бывший член отряда. Володь, это личное, поверь.
Верховой покосился на Светку. Она, красная как вареный рак, молча разглядывала траву у своих ног и чуть не плакала. Но мне было плевать. Может, она и не принимала участия в организации этой подлости, но ведь знала о ней. И не предупредила. Поделом тебе, бывшая подруга. Верховой вопросительно показал на нее глазами, но я покачал головой.
— Эй, бабка! — крикнул вдруг Серый, и я обернулся.
Старушенция бочком–бочком двигалась к избе, и что–то в ее лице говорило о том, что она намеревается смыться. Ну, уж нет, уйти мы ей не дадим!
— Куда?!
Яга прямиком двигалась к высокому деревянному ведру. Поравнявшись с ним, она уперлась руками в край и лихо запрыгнула внутрь. Ух ты, это ж ступа! Шутки шутками, а она и в самом деле сейчас свинтит. С чего вдруг? Может, обиделась, что я нагло лишил ее обеда?
— Бабка, стой! Что случилось?
Но старуха, не оборачиваясь, схватила метлу, что–то пробормотала, ступа вздрогнула и пошла на подъем. И тут же грохнулась на землю: на ее боках и на черенке метлы буйным цветом распустились веточки с листьями. Я оглянулся — неподалеку стоял Володька с амулетом Лесной нимфы в руке и насмешливо улыбался.
— Ой–ой! — завопила плутовка, и мы бросились ее поднимать.
Вытащив бабку из зазеленевшей ступы, Верховой взял ее за грудки, немилосердно тряхнул и потребовал:
— Почему хотела сбежать? Правду говори!
На несчастную Ягу жалко было смотреть, в руках двухметрового гиганта она выглядела настоящей пушинкой. Лицо ее скривилось, и нос коснулся подбородка.
— Ну чего ты, касатик, чего? Ну, пошутила маненько…
— Толком говори!
Я видел, что Володька едва сдерживает смех, но все–таки он сумел взять себя в руки и напустить в глаза грозы.
— Милок, да я ж ничо. Ну, попутала слегка. Думала, вдруг добрый молодец дурную плашку вытащит, будет мне знатный обед.
— Все ясно, — я протиснулся к Верховому и попытался отнять у него болтавшуюся в воздухе старушенцию. — Никаких правил, что надо тянуть таблички, не было, ты бабка сама все это выдумала. А про Смородину и Калинов мост тоже?
— Что ты, что ты, мил человек, — засуетилась Яга. — Истинная правда — и про реку, и про мосток. И про то, что обратно не вертаются. Вот только ты и могешь.
Володька наконец опустил бабку на землю, она облегченно вздохнула и одернула юбку. Видать, не сладко ей было висеть в могучих руках «касатика». Я в упор посмотрел на старую мошенницу и спросил:
— Почему я?
Она взглянула на меня, печально и серьезно, и без обычных ужимок ответила:
— Потому что один из твоих ликов — потусторонний.
Если честно, меня слегка перекорежило от таких слов. Не знаю, что они означают, но звучат весьма зловеще. И бабка явно не врет.
— Тогда отправляй меня на ту сторону. Прямо сейчас!
— Э, нет, — Яга, похоже, снова обрела уверенность. — Только ночью.
— Ох, прибьем мы скоро кого–то, — мечтательно пропел Серега, и бабуся вдруг рассвирепела.
— А ну пошли вон от избы! Тоже мне, герои нашлись, пугают старушку. Щас как свистну Кощея — ни один из вас не выживет!
Она повернулась ко мне и, слегка сбавив обороты, добавила:
— А тебе так скажу: коли хочешь с белым светом распрощаться — вон мост, валяй, иди. А ежели живым чаешь возвернуться, так не спорь и приходи в вечеру, на закате. Ну, а вы все — чтоб возле моей избы и духа вашего боле не было! И когда добрый молодец через мост пойдет, ни один чтоб в его сторону не глядел!
Во бабка раздухарилась! Она и в самом деле выглядела сейчас довольно грозно. Но, чтобы напугать нас, требовалось что–нибудь пострашнее.
Володька, обхватив руками ступу, потащил ее к лесу. На возмущенные вопли старухи он только головой мотнул.
— А чтоб ты опять не сбежала.
Я был полностью согласен с ним — Яга та еще плутовка, и потому сказал:
— До заката, бабушка, у тебя посижу. Так надежнее. Марусь, приглядишь за филином?
Старуха посмотрела на меня, буркнула:
— Тьфу.
И поковыляла в избу. За спиной раздался Володькин голос:
— Трое, включая меня, остаются здесь, остальные возвращаются в деревню. Нужно готовиться к атаке нежити.
— Поставлю–ка я тут портальную метку, — нараспев сказала Катюша. — Вдруг когда пригодится.
Это она здорово придумала. Имея метку, мы всегда сможем вернуться, минуя лес, кладбище и жуткий склеп.
Я помахал мужикам и пошел за Ягой.
Комната и впрямь была похожа на сказочную. Старая, давно не беленая печь, колченогий стол, потертые лавки. Стены поросли мхом, в углах тускло поблескивала паутина. Как бабка здесь живет? Пожалуй, я погорячился, не стоило напрашиваться сюда до самого вечера.
Не глядя на меня, старуха взялась за стряпню.
— Ну, что встал, словно каменный? Помогай, коли навязался. Поставь вон тот чугунок в печь, а то мне уже невмоготу.