Черный колдун
Шрифт:
— Не стоит нагнетать страсти, посвященный, — пренебрежительно махнул рукой в сторону Халукара Вар. — Слухи не способны побороть страх черни перед нашей силой. Этот страх впитывался с молоком матери, и пройдет немало лет, чтобы в этом мире появились люди, способные сбросить руки Великого с собственной шеи. Время у нас еще есть.
— Хватит ли нам войск, чтобы удержать варваров на границе?
— Да, это проблема, — согласился Вар. — Храм больше не будет поставлять нам кукловодов и пешек.
— Нужны союзники, — поддержал старого военачальники посвященный Халукар. — Почему бы не поискать их в Лэнде? Владетельские дружины охотно пойдут к нам на
— Кюрджи так и не нашли? — спросил вдруг Чирс. Халукар отрицательно покачал головой, маленькие глазки злобно сверкнули из-под опущенных век.
— Кюрджи либо убит, либо ушел вместе с Ахаем.
— Вот как? — удивился Вар. — Ты подозреваешь в измене своего помощника?
— Никто не знает силы Черного колдуна, даже он сам. Кукловоды рассказывали мне, что пешки выходили из-под контроля, стоило ему только появиться поблизости. Степняки же просто разворачивали коней при виде его черного плаща. Я думаю, посвященному Вару не хуже, чем мне известны достоинства и недостатки Несокрушимого Меча Храма, — последние слова Халукар произнес не без яда.
— Поэтому я и предлагал послать гвардейцев, воины они никудышные, но краем черного плаща их не испугаешь.
— Гвардейцы нужны мне здесь, в Хянджу, — резко отозвался Чирс — Если чернь разрушит Чистилище, то это будет конец.
Посвященный Чирс покосился на главного военачальника Храма с сожалением — Вар сильно сдал в последнее время, гибель Храма подкосила его. Быть может, Халукар, человек решительный и беспощадный, будет более уместен вблизи хрустального трона в эти беспокойные времена.
— Владетель Рекин покинул Хянджу? — повернулся Чирс к Халукару.
— Мы задержали его отъезд, посвященный. Владетель Лаудсвильский не выказал по этому поводу неудовольствия.
Нордлэндский лис, судя по всему, почувствовал жареное, но это скорее на пользу делу, чем во вред. Благородный владетель неглуп, корыстолюбив, так что склонить его к более тесному сотрудничеству труда не составит.
— Видимо, пришла пора мне лично поговорить с человеком, уже не первый год доказывающим преданность Храму в далеком Лэнде, — произнес Чирс вслух.
Ни Вар, ни Халукар не высказали по этому поводу возражений. Посвященный Чирс был абсолютно прав в стремлении приблизить Лаудсвильского. Отношения с Лэндом выходили на первый план в создавшейся критической ситуации.
Приглашение посвященного Чирса, Правой руки Великого, не застало врасплох благородного Рекина. Он ждал чего-то подобного. Чуткий нюх не подвел владетеля. По городу ползли странные слухи. Рекин ловил их на лету, сопоставлял и размышлял. Что-то не сладилось у посвященного Чирса, что-то неожиданно сорвалось. Едва уловимый налет нервозности сквозил в действиях новых правителей, возникли перебои в четко отлаженном механизме Храма. Чернь заволновалась — неслыханное дело в благословенном Хянджу, где каждый чих ставился на учет все видящими жрецами. Неужели хрустальный трон зашатался под худой задницей Чирса? Власть всегда легче взять, чем удержать.
Посвященный Чирс был строг, но отменно вежлив. Владетель Рекин подчеркнуто почтителен, но отнюдь не раболепен. Оба кружили вокруг да около, не скупясь на изъявление добрых чувств, но глаза их цепко следили друг за другом. Позиция не слишком выгодная для Рекина, которого всегда пугали черные глаза горданца.
— Я слышал, что почтенный Ахай покинул стены Храма? Чирс любезно указал владетелю на кресло напротив.
Честь неслыханная — мало кто из непосвященных удостаивался права сидеть в присутствии наместника Великого. Такое гостеприимство в отношении варвара только утвердило Рекина в мысли, что в Храме далеко не все ладно.
— Жрец Ахай обречен, рано или поздно руки посвященного Халукара дотянутся до его горла.
Чирс отмахнулся от разговора о меченом, как от надоедливой мухи. Лаудсвильский согласился с посвященным — тема была не из веселых и грозила испортить столь сердечно начавшуюся встречу.
— Пришла пора исполнения наших с тобой заветных желаний, благородный Рекин, — торжественно обратился Чирс к Лаудсвильскому. — Годы трудов и лишений не пропали даром.
Владетель насторожился, не вполне понимая, о чем идет речь. Посвященный Чирс напустил столько патоки, что немудрено было влипнуть в нее глупой мухой.
— Объединив усилия, Храм и Лэнд могут продвинуться но пути процветания куда быстрее, чем поодиночке. Нам есть чем поделиться друг с другом, не так ли, благородный друг?
Рекин поспешно кивнул, хотя речь Чирса слегка его удивила — с чего бы такая любовь к далекой варварской стране прорезалась у надменных храмовиков?
— Мы преодолели все: бешеное сопротивление меченых, тупоумие приграничных владетелей, не понимавших своей выгоды, подозрительность Геронта и его окружения, не желавших видеть дальше собственного носа, и вот мы у цели. Мечта моего отца посвященного Ахая становится реальностью. Два мира сливаются воедино. Не без наших с тобой усилий, благородный Рекин. И ни я, ни Храм не забудем оказанной тобой услуги.
Чирс протянул руку к столу — огромный изумруд заиграл зелеными гранями в холеных пальцах посвященного. Лаудсвильский задохнулся от восхищения. Нечто подобное он видел как-то раз в руках Беса, но этот камень был раза в полтора больше. Посвященный Чирс вложил драгоценный кристалл в раскрытую ладонь благородного владетеля:
— Прими эту безделушку в знак моей личной признательности, дорогой Рекин. Благодарность Храма будет куда весомее.
Лаудсвильский с трудом проглотил застрявший в горле ком и рассыпался в благодарности. Храм покупал его, Рекина Лаудсвильского, но зачем? Конечно, владетель не последний человек в Лэнде, но и далеко не первый. К чему же тогда такая неслыханная щедрость — один этот изумруд стоит целого состояния. Правда, Чирс и раньше золота не жалел, но сегодня он, кажется, решил превзойти самого себя. Неужели Храм настолько заинтересован в союзе с Нордлэндом? Впрочем, Чирс всегда был сторонником этого сближения. Недаром же он так долго кружил вокруг Лэнда, пытаясь усилить там влияние Храма, и, надо сказать, не без успеха. Лаудсвильский сильно сомневался, что намерения Храма были столь чисты и бескорыстны, как это сейчас утверждает Чирс. Храм явно копил силы для более решительных действий, но что-то нарушилось в его отлаженном механизме, и посвященные вознамерились подправить свои позиции.
— Мы решили направить посольство в Нордлэнд. Кому, как не тебе его возглавить, благородный Рекин.
— Я сделаю все, что в моих силах, — скромно потупился Лаудсвильский. — Хотя не могу поручиться за полный успех.
— Посвященный Магасар будет сопровождать тебя, благородный Рекин.
— Я бы предпочел, чтобы со мной отправился достойный Кюрджи, — владетель вопросительно посмотрел на Чирса, — Он прекрасно знает обстановку в Лэнде.
На лицо наместника Великого набежала легкая тень: — Достойный Кюрджи умер. Во всяком случае, я на это надеюсь.