Черный Красавчик
Шрифт:
– Твоя рекомендация для сэра Клиффорда все решает, – сказал сквайр Гордон. – Он как раз говорит в письме, что если есть человек, которого обучал ты, то он предпочтет его остальным. Так что, мой мальчик, – повернулся хозяин к Джеймсу, – теперь подумай как следует, поговори с мамой, а когда решишь, дай мне знать.
Хозяин погладил меня, попрощался с Джоном и с Джеймсом и ушел домой. Несколько дней спустя вопрос о переходе Джеймса был решен окончательно. К новой работе у сэра Клиффорда он приступит через полтора месяца. А до этого срока ему нужно как следует научиться управлять экипажем.
Прежде нас с Горчицей запрягали только для поездок хозяйки. А теперь каждый из членов семьи по любому поводу приказывал закладывать экипаж, чтобы Джеймс побыстрее освоил нелегкое ремесло кучера. Первые несколько раз Джон сидел рядом с Джеймсом. Потом наш молодой кучер
Глава XV
Старый конюх на постоялом дворе
Еще через несколько дней хозяин с хозяйкой вдруг собрались к друзьям, которые жили в сорока шести милях от Бертуик-парка. Правил нами в этой поездке конечно же Джеймс. Должен заметить, что местность, по которой мы ехали, относится к числу трудных. Она вся покрыта холмами и состоит из одних подъемов и спусков. Тем не менее Джеймс проявил мастерство просто редкостное для столь молодых лет. Когда дорога шла под гору, наш умный юноша вовремя ставил карету на тормоз, и ничто не толкало сзади ни меня, ни Горчицу. А как только начинался подъем, кучер освобождал колеса, и мы с легкостью тянули экипаж в гору. Если подъем оказывался слишком долгим, Джеймс разворачивал экипаж под небольшим углом к дороге. Это было с его стороны очень мудро, потому что карета не тянула нас своей тяжестью назад под гору. Преодолев в первый день целых двадцать три мили, мы с Горчицей не чувствовали себя разбитыми. Такое возможно только при очень хорошем кучере.
К тому времени как зашло солнце, мы въехали в город, где хозяину и хозяйке предстояло провести ночь. Для этого они выбрали самую лучшую гостиницу. Гостиница располагалась в центре и впечатляла своими размерами. Джеймс направил нас через арку во двор. Там были денники и каретный сарай. Как только мы появились, навстречу выбежали два конюха. Один, помоложе, стал распрягать Горчицу. А тот, который постарше, посвятил себя мне. Это был пожилой человек небольшого роста и располагающей внешности. Двигался он очень проворно, но припадал при этом на одну ногу. Никогда я еще не видел, чтобы кто-нибудь с такой скоростью умудрился распрячь и вычистить лошадь. Не успел я даже как следует осмотреть двор, как этот мастер своего дела уже поставил меня в конюшню. Увидев меня в деннике, Джеймс рот разинул от изумления. Он подошел ко мне и придирчиво ощупал меня со всех сторон. Но шерсть моя была совершенно чиста и блестела.
– Вот это да! – еще сильнее удивился Джеймс. – Я думал, что быстро работаю с лошадьми, а Джон наш еще быстрее. Но вы, – с восхищением оглядел он старого конюха, – просто побиваете все рекорды того, что раньше мне приходилось наблюдать.
– Каждый день тренировка, и всё тут, – отвечал со сдержанной гордостью конюх. – Я так кручусь подряд уже сорок лет, – весело улыбнулся он Джеймсу. – Плохого бы я был о себе мнения, если бы ничему за это долгое время не выучился. Мне, знаешь ли, теперь кажется, что быстро проделывать с лошадьми всякие чистки и расседлания даже легче, чем медленно. Начни я с этим так долго возиться, как некоторые, мне, наверное, просто жизнь опостылела бы. Мне как двенадцать исполнилось, так меня приставили к лошадям. Где я с тех пор только не работал! И в охотничьих конюшнях, и при бегах. Даже в жокеях себя испытал. Роста, как видишь, я мелкого и на скачках хорошо отличался. Целых два года подряд я участвовал в разных заездах. А после произошла неудача. Во время заезда моя лошадь упала на скользкой траве, я поломал колено, и дальнейшего толка от меня, в смысле жокейства, конечно, не стало. Но я все равно уже без лошадей себе жизни не представлял. Вот и нанялся в эту гостиницу. Должен сказать, опыта тут по части знания лошадей как нигде наберешься. Вот, например, по этому твоему коню, – внимательно поглядел на меня старый конюх, – сразу видно хорошее обращение. Смотри, какой он спокойный, доброжелательный, поворачивается, куда надо, даже копыта при чистке всегда поднимает по первому требованию и без скандала. А к другой какой-нибудь лошади подойдешь, она и шарахнется, и послушания не проявит, а порой тебя даже лягнет. В таких случаях я
– Как вы умно говорите! – с восхищением поглядел на старого конюха Джеймс. – Наш хозяин тоже о лошадях подобного мнения.
– Значит, он для своих лошадей не хозяин, а прямо находка, – произнес конюх. – Как же его зовут?
– Сквайр Гордон, – ответил Джеймс. – Он живет по ту сторону Беконских холмов, в Бертуик-парке. Может быть, вы о нем слышали?
– Еще бы! – одернул конюх свой желто-зеленый жилет в полоску. – Этот сквайр – личность известная. И в лошадях хорошо разбирается, и наездника в нашем графстве лучше его просто нет.
– Да, – подтвердил Джеймс. – Только с тех пор, как погиб молодой хозяин, сквайр Гордон редко когда в охотах верхом принимает участие.
– Читал я в газетах об этой истории, – отозвался со вздохом конюх. – Ужасно мне жаль было тогда юного Гордона. Какое несчастье! И юноша кончился прямо во цвете лет, и лошадь погибла отличная.
– Не говорите, сэр! – погрустнел Джеймс. – Конь был великолепный! К слову, он Черному Красавчику приходился братом. Они даже внешне похожи.
– Я тогда много думал над этим несчастьем, – с силой потер лоб пожилой конюх. – Молодого сквайра жалко, конечно, до слез. Но все-таки виноват он сам. По-моему, для прыжка неудачнее места нарочно не выберешь. Забор, ручей, а потом обрыв. Да бедная лошадь при всем желании не могла ничего разглядеть! При такой обстановке даже наездник с опытом скорее всего бы разбился. Ох уж этот азарт охоты! Как только люди не понимают, что лисий хвост не стоит ни человеческой жизни, ни жизни лошади!
Тут второй конюх привел в денник Горчицу, и нам вместе дали овса. Еще раз внимательно нас осмотрев, Джеймс и пожилой конюх повернулись и побрели на улицу.
Глава XVI
Пожар
Совсем поздно вечером конюх помладше привел в конюшню новую лошадь и еще какого-то молодого человека с трубкой в зубах. Пока конюх возился с лошадью, человек этот с ним разговаривал. Потом конюх ему сказал:
– Поднимись, пожалуйста, на чердак, Тоулер, и принеси сена. Мне нужно дать его этой лошади. Только трубку свою здесь оставь.
– Ладно, – ответил Тоулер и поднялся по лестнице.
Скоро его шаги раздались прямо над моей головой. Потом он спустился с охапкой сена в руках. Конюх покормил лошадь и вместе с молодым человеком ушел. Еще чуть погодя Джеймс заглянул пожелать нам с Горчицей спокойной ночи. Когда же и он удалился, конюшню заперли до утра на засов.
Среди ночи чувство ужасной опасности заставило меня подняться с подстилки. Лишь окончательно пробудившись, я начал кое-что понимать. В конюшне стояла невыносимая духота. Горчица кашляла. Другие лошади тоже проснулись и выказывали крайнее беспокойство. Тьма стояла кромешная. Я не мог ничего разглядеть. Резкий запах в конюшне усиливался. Дышать стало труднее. Из открытого люка, который вел на чердак, доносились странные и тревожные звуки. Будто туда забрались какие-то люди и с треском ломали сучья. Я не понимал еще, что случилось, но от неясного страха меня сотрясала дрожь. Других лошадей тоже охватил ужас. Они топали и пытались сорваться с привязи.
Наконец я услышал шаги во дворе. Дверь конюшни открылась. Молодой конюх начал одну за другой отвязывать лошадей. По тому, как он торопился, я почувствовал, что ему очень страшно, и сам начал еще сильнее трястись. Другие лошади тоже шарахались от него. Молодой конюх вбежал в мой денник. Он попытался вывести меня силой, но у него конечно же ничего не вышло. Другие лошади тоже не подчинились. Тогда конюх в полной панике выбежал вон.
Оглядываясь сейчас с высоты прожитых лет на то давнее происшествие, могу заявить, что все лошади, включая меня, по собственной глупости тогда едва не погибли. Мы просто поддались панике. А так как место нам всем было чужим, казалось, будто опасность исходит буквально от каждого, кто к нам приближается. Хорошо еще, что свежий воздух проник сквозь открытую дверь. Дышать стало легче. Я немного пришел в себя и глянул наверх. В открытом люке мелькали красные отблески. Треск раздавался сильнее прежнего.